К полудню (что очень для него нетипично) в лавку заявился Гарсия и с порога заявил, что повышает мне зарплату (что для него было еще более нетипично).

Сама понимаешь, дела отнюдь не шли в гору, и я опасалась, что вскоре он вообще не сможет позволить себе моих услуг.

– Лишняя сотня песо мне не повредит, – сказала я. – Но с чего этот аттракцион невиданной щедрости?

– Сотня песо? – переспросил он. – К черту сотню песо, Боб. Я собираюсь поднять твое жалованье в два раза. Ведь ты этого достойна.

С последним его утверждением я спорить не стала, но все остальное вызывало законные сомнения.

– Дай угадаю, – сказала я. – Тебе приснилась мадонна, которая сказала, что ты слишком мало мне платишь… Нет, вот версия получше. С тобой связался недавно приехавший в город гринго и попросил повысить мне зарплату, пообещав взять на себя все дополнительные расходы?

Гарсия потупился, и я поняла, что угадала. Впрочем, это была не очень сложная загадка.

Первым моим порывом было позвонить в «Континенталь» и высказать сукину сыну Кларку все, что я думаю о его попытках влезть в мою жизнь, но потом я передумала. В конце концов, я была уверена, что Кларк скоро объявится здесь собственной персоной.

Это было вполне в его стиле.

– Это хорошее предложение, Боб, – сказал Гарсия. – Только дурак бы от него отказался. А я не дурак, я бизнесмен, и если я вижу способ сократить накладные расходы…

– К тебе никаких претензий, – заверила я.

– Хоть с этим разобрались, – сказал он. – А что делают все эти индейцы на той стороне улицы?

– Понятия не имею, – я посмотрела наружу, их там было уже четверо. – Со мной они не разговаривают.

– Попробую я спросить, – сказал Гарсия и направился к ним.

Возможно, тут сыграл свою роль тот факт, что Гарсия был мужчиной, а возможно, он просто знал несколько слов из их языка, но индейцы с ним заговорили и принялись что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Их диалог продолжался минут десять (за это время я успела продать две пачки сигарет местным работягам), а потом Гарсия вернулся ко мне, изрядно озадаченный.

– Это какая-то очень странная история, но похоже, что они здесь из-за тебя, Боб.

Что ж, в моей жизни уже было несколько странных историй, и, думаю, я готова была узнать еще одну, не слишком удивляясь.

– Для странного ритуала, от которого зависит жизнь всего племени, им нужен мой скальп?

– Нет, они не по этой части, – сказал Гарсия. – Просто они считают, что ты – Тласолтеотль.

– Будь здоров.

– Нет, я не… ты издеваешься, да?

– Просто я немного в шоке, – сказала я. – Что такое Тласолтеотль?

– Богиня ацтекского пантеона, – объяснил он. – Эти парни считают, что ты – ее земное воплощение.

И хотя это был уже не первый культ имени меня, я все еще не представляла, что мне с этим делать и как относиться.

– И чего они от меня хотят?

– Тут я не очень понял, – сказал Гарсия. – В целом, они хотят получить твое благословение, наверное. Но я не могу точно сказать, в чем именно оно заключается.

– Любопытно, – сказала я. – А чего именно это богиня?

– Э… – он замялся. – Ну, как тебе сказать…

– Еще любопытнее, – констатировала я. – Скажи, пожалуй, как есть.

– Э… Тласолтеотль – богиня порока, греха, похоти, грязи, очищения, покровительница прелюбодеев и паровых бань.

И главное, что все логично, подумала я. Даже паровые бани.

Мамочкино наследие, не иначе, и сейчас я говорю не о добропорядочной маме Кэррингтон, а о моей биологической матери, которая принесла меня в приют, и которую я вообще ни черта не помню. Но насколько мне известно, в местах, откуда она родом, она занималась примерно вот этим вот, за исключением, разве что, паровых бань. Ну, и еще про войну там что-то было…