То есть: «Юпитер не даёт тебе Диктейских пашен». Я позволил себе написать «пашни у подножия Дикти», потому что по запросу «Диктейские пашни» поисковая машина дает только ссылки на «Энеиду», а вот запрос «гора Дикти» сразу отсылает куда надо.

Для самых дотошных читателей в конце книги всё же сделан словарик со всеми именами и названиями, упомянутыми в поэме. Однако я рекомендую обращаться к нему только в самом крайнем случае – когда без этого совсем никак и ничего решительно непонятно (mea culpa). Ну или в том случае, если вы будете читать эту книгу во второй раз – ну мало ли, – чтобы пройтись по уже знакомому тексту и вникнуть в мелочи, которые ускользнули из поля зрения в первый раз.

Я всё же настаиваю: для первого раза кое-какие вещи легко могут остаться для читателя этакими неясными иероглифами древности; Лотман в предисловии к «Имени розы» говорит о читателе, который ничего не понимал в средневековой схоластике и для которого споры номиналистов и реалистов в романе оставались чем-то вроде музыки, нагнетающей саспенс в триллере, ну почему нет – подобным образом читатель моего пересказа может позволить себе воспринимать что-то, что он не вполне понял. В идеале эту книгу нужно прочитать быстро, насквозь, не отрываясь и не отвлекаясь на изыскания – как с горочки скатиться, – главное должно быть понятно и так. (А потом уже, если вдруг захочется – забраться на горочку снова и исходить её всю вдоль и поперёк, подолгу вдумчиво останавливаясь у каждого кустика… Обещаю, это отдельный и крайне увлекательный опыт.)

Читатель, у которого руки до этого не дойдут, имеет полное право спросить: а насколько этот пересказ вольный, очень ли его содержание расходится с содержанием оригинала? Что ж, ответ такой: нет, на самом деле не слишком, бывает и хуже. У Вергилия кое-где хромает греческая география, потому что он никогда не был в Греции, в поэме есть кое-какие тёмные места и единичные позднейшие вставки, кое-что в поэме осталось не отшлифованным, есть даже некоторые противоречия внутри самого текста, потому что, как уже упоминалось, поэт умер, не закончив работу, – такие вещи я как сумел «зашпатлевал». Кроме того, я свободно переставлял фразы, когда иначе не получалось, что-то перефразировал, а с чем-то с тяжёлым сердцем и расставался, потому что ну никак не получалось сказать это по-русски. Однако я всё же уверен, что всё это касается мелочей – иногда страшно интересных, но всё же на общую картину влияющих мало. Главное должно быть понятно и так, причём понятно без комментария.

Тем не менее есть несколько вещей, которые имеет смысл объяснить прямо сейчас. Так сказать, договориться на берегу. Зная их, читать будет легче и понятнее, а стало быть, интереснее.

Начнём с того, что мы тут не на семинаре по античному оружию и античным доспехам. Безусловно, есть разница между дротиком и копьём, панцирем и нагрудником, щитом таким и щитом сяким – однако там, где эта разница казалась мне непринципиальной для общей картины, я жертвовал точностью в пользу благозвучности. Реконструкторы, мамкины знатоки и прочие специалисты благоволят в таких случаях обратиться к латинскому оригиналу.

Нам также не обязательно детально разбираться в античной утвари – чаша и чаша, – однако есть одна вещь, которая в тексте упоминается довольно часто, – это крате́р. Тут нужно представить себе не просто чашу, а большую, размером этак с тазик, чашу. Из неё не пили; она предназначалась для того, чтобы в ней смешивать вино.