- Подождите! – шагнул вдруг вперед Александр. Упрямство и решимость светились в его глазах. – Девушка ведь еще не дала своего согласия!

- С каких пор совет старейшин должен интересоваться мнением подсудимой? – ехидно осведомился Кольпрен.

- С тех пор как начал обвинять невиновных! – парировал Александр. – Мы должны быть уверены, что этой… э-эм, - замялся он на мгновение, снова забыв имя Эммы, - Бедняжке не будет нанесен вред во время вашей проверки!

- Если она не лгала, то ничего с вашей человечкой не случится, - обнажив в кривой улыбке зубы, пообещал Кольпрен.

- Мы не можем отпустить преступницу, не проверив фактов, - безапелляционно заявила старейшина Миррен.

- Э! Да о чем разговор вообще, - изумился Дейо. – Девчушке будет не хуже, чем мне после тридцатой пинты, а я, уж поверьте, чувствую себя в таких ситуациях прекрасно!

Остальные старейшины промолчали, хотя было видно, что даже строгая Миррен прячет улыбку, видимо, вспомнив несколько инцидентов, связанных с Дейо после тридцатой пинты (и уж поверьте мне на слово, этот лепрекон имел очень мало общего с обычной версией Дейо).

Выхода не было. Проверка башмачками состоится независимо от того, что она сделает или скажет. Оставалось только надеяться, что это не те башмачки, о которых ей читала когда-то давно Лия.

«…а злой королеве надели раскаленные башмаки, и она пустилась в пляс. Так она плясала, пока не свалилась замертво», - вспомнился вдруг Эмме финал старой сказки.

Дезире между тем упорхнула куда-то и вернулась с небольшим горшочком.

- Да, ножки-то у нее не дриадские, - сказала она, пробегая ловкими пальчиками по эмминым ступням.

- Старейшина Дезире снимает мерки, - шепнула Александру Дервла.

- Без сантиметра? – удивился Закари.

Лепрекониха, бесшумно подкравшаяся к Александру и Закари, закатила глаза.

- Ах, люди! Все вам нужно измерить. Старейшина Дезире лучшая башмачница в мире. Такие мастера рождаются не каждое столетие. Думаете, почему она вошла в совет старейшин в столь юном возрасте?

Дезире между тем достала из горшочка пылающий холодным светом огонь и принялась крутить его так и эдак.

- Башмачки из лунного света, - завистливо прошептала Дервла.

- Как это из света? Она наденет на Эмму обувь из света?

Лепрекониха одарила Закари снисходительным взглядом и ласково улыбнулась Александру:

- Скажите, ваш друг всегда такой болван или только по особым случаям?

- Прошу прощения, если мы показались вам невеждами, но мы с моим другом не привыкли к мысли о том, что лунный свет можно надеть или обуть, - обаятельно улыбнулся Александр.

Суровая Дервла тут же смягчилась и снизошла до объяснений:

- Лепреконы шьют обувь для всех магических существ. Ну, почти для всех, - исправилась она. – Некоторые, к примеру, кентавры, категорически отказываются носить обувь и предпочитают щеголять босиком. Остальные обращаются к нам. Дриады же носят исключительно и только башмачки из лунного света. Такую обувь способны надеть лишь они, эльфы с феечками и еще кое-кто. Лунный свет собирают лесные эльфы в полнолуние, а мы шьем из него обувь. Человек такие башмачки надеть не сможет никогда. Нога просто напросто пройдет сквозь них. Люди слишком грубы и толстокожи для столь изящных вещей.

Дезире между тем уже закончила свою работу. Пара прекрасных, сверкающих, словно лунный свет, башмачков красовалась теперь перед Эммой. Они были похожи на ожившую мечту: изящные каблучки, не слишком высокие и не слишком низкие, закругленные носы, и цвет, названия которому не было. Это был цвет лунного луча, падающего на шелестящую листву, и цвет воды, отражающий прекрасный лик ночного светила, цвет утреннего неба, на котором бледный месяц сменяется солнцем, и первого осеннего луча молодой луны. Никогда еще Эмма не видела столько удивительной обуви. Даже Александр и Закари, совершенно равнодушные к обуви (есть что на ноги натянуть и ладно), казалось, были заворожены чудом, сотворенным ловкими пальчиками Дезире.