– Мой Мурат – добрая душа! И если он предается излишествам, то лишь для того, чтобы хоть немного отдохнуть от своей доброты, – обычно говорила моя мать.

Это, бесспорно, было самое лучшее мнение о моем отце.

Он работал в государственном аппарате и не был доволен своей жизнью. Вначале он занимал пост заведующего канцелярией Информационного бюро Социалистической Республики Босния и Герцеговина, затем был понижен до помощника секретаря. Он хорошо говорил по-английски, но предпочитал русские песни.

В тот вечер, после дискуссии о Тито, я уснул на руках у матери, а отец затянул песню «На Байкале». Тут же в моем сне появилась Снежана Видович. Русские песни вызывали ее образ и раньше, но в саду инженера Пипича она предстала в очень странном виде. На ней было свадебное платье, и она держала в руках маленькую ореховую ветку. Я узнал жезл Тито, который пионеры, молодежь, крестьяне и рабочие вручали ему на день его рождения.

– Это жезл Тито, – сказала Снежана, – нас с тобой выбрали, чтобы вручить его Тито на день рождения!

– Почему на тебе свадебное платье?

– Потому что мы с тобой станем мужем и женой!

– Я согласен пожениться, но ветку вручать не буду! – возразил я. – Во-первых, я не отличник, а во-вторых, я не знаком лично с товарищем Тито. Я видел его только на фотографии.

– Значит, ты не хочешь на мне жениться?! – спросила меня Снежана.

– Как это не хочу? Я готов все сделать для нас двоих!

– Тогда решай: если хочешь получить мою руку и сердце, бери жезл и иди со мной, иначе я пойду туда одна, а тебе придется искать себе другую жену!

Я взял в одну руку жезл, в другую – руку Снежаны, и мы бросились бежать по улице Логавина. Взволнованная толпа скандировала: «Тито! Тито!» Совсем как в жизни. Я был ошеломлен, как Шарло, потерявшийся в революции, и озирался, размахивая ореховой веткой. В конце концов я примкнул к народному празднеству, всеобщему ликованию, которое перенеслось из реальности в мой сон. Мы пошли по главному проспекту, ведущему к стадиону «Косево». Там мы не обнаружили ни малейших следов пребывания Тито.

Папа Снежаны, полковник Видович, с бровями, похожими на жестяные навесы, вышел из толпы и сказал:

– В целях безопасности мы были вынуждены изменить маршрут товарища Тито, чтобы не повторилась история Франца Фердинанда![14] – И добавил специально для меня: – Старик остановился в отеле «Загреб», в Марьином дворе[15]. Он ждет вас там, дети мои, поторопитесь!

В конце концов мы обнаружили Тито в прокуренном номере отеля, где он играл в покер, пыхтя гаванской сигарой. Рядом с ним сидел маленький человечек с белой скатертью на голове. Там был еще один, весь в белом, в колпаке, как у нашего булочника Кесича, а также высокий араб. Мы остановились около стола Тито, возбужденные и запыхавшиеся.

– А вот и малыш Кустурица! Боже мой, как ты вырос! – сказал он мне.

– Славный малыш, славный малыш! – эхом откликнулись остальные: мужчина со скатертью на голове и араб.

Третий промолчал. Вместо того чтобы прочесть текст о любви, который я знал наизусть, я со всей силы ударил Тито по голове ореховым жезлом и закричал:

– Разве мы не договаривались, что ты будешь ждать нас на стадионе «Косево»? Отвечай, мерзкий диктатор!

Я ударил его во второй и в третий раз, продолжая вопить:

– На, получай: это за Сибу Краваца, а это за Зульфу Бостандьича, за всех товарищей папы, проклятый диктатор!

Снежана Видович внезапно сняла свое платье невесты и принялась мутузить Тито ногами, в то время как он пытался защититься от ударов.

– Почему ты не подождал нас, гадкий диктатор, а?! Говори! Отвечай, отвечай!