— Мамочка... У тебя температура, — грустно заявляет Эмилия. — Тебе таблетки нужны. А лучше в больницу.

Еле открываю глаза, но сразу же закрываю их, потому что голова буквально трещит. Нет сил встать. Даже рука не шевелится. Все тело ломит.

— Тебе в школу надо, — говорю я малышке осипшим голосом. — Нельзя отставать, родная. Ты уже оделась, да?

— Мамуль, я не могу тебя в таком состоянии оставить, — слышу, как она шмыгает носом. Все-таки распахиваю веки и ищу дочь взглядом. Она сидит в кровати рядом со мной, крепко сжимает мою вторую руку. — Ничего страшного. Потом догоню одноклассников. Обещаю. Я скорую вызову.

— Нет, малыш. Я таблетку выпью, и пройдет. Не волнуйся. Не впервые же болею.

— Не впервые! Но когда у меня поднимается температура, так ты сразу доктору звонишь! Так нечестно! Ты не следишь за своим здоровьем.

Боже... Когда моя прелесть успела так вырасти? Такие умные слова говорит, будто рядом находится взрослый человек.

— Все будет хорошо, — поднимаюсь на локтях. — Дай мне телефон. Я дяде Семену позвоню. Он тебя подвезет до школы.

Семен — дедушка одноклассницы Эмилии. Он часто собирает школьников по утрам, отвозит, а потом привозит обратно. Что-то вроде сервиса.

Дочь обиженно надувает губы. Молчит, когда я вместе с ней выхожу из квартиры, когда мы спускаемся в лифте, когда провожаю ее до автомобиля. Но рядом с машиной она все-таки выдает:

— Ну, мам! Я не хочу так!

— Позвоню тебе через часик и скажу, что все у меня замечательно, — обещаю я, укутываясь в кардиган. — Иди, малыш. Звони, как только доедете. Люблю тебя.

Дочка целует меня несколько раз и только после этого садится на заднее пассажирское сиденье.

— Вам бы в больницу... — выдает дядя Семен, всматриваясь в мое лицо. — Очень бледной стали.

— Да, постараюсь, — киваю. — Пожалуйста, аккуратнее поезжайте.

Еле поднимаюсь на свой этаж. Ног не чувствую, держусь за стену, буквально пользу. Перед глазами на миг темнеет. В квартиру удается попасть с трудом. Нахожу таблетку, запиваю водой. Температура должна снизиться.

Ложусь и прокручиваю в голове, что нужно связаться с Эмилем и сказать ему, что я сегодня при всем моем желании увидеть его приехать не смогу. Ни в компанию, ни к нему домой, чтобы сделать снимки той самой модели, которая живет вместе с ним под одной крышей.

«Буду завтра. Извини», — отправляю сообщение и, повернув телефон экраном вниз, кладу на тумбочку. Кажется, вырубаюсь.

Сколько так лежу, без понятия. Но где-то далеко... И в то же время слишком рядом... Мужской голос впивается в сознание. Горячие ладони шарят по телу, слышу что-то невнятное. Кто-то, кажется, матерится.

— Арина! Арина, ты слышишь меня? — это голос Эмиля.

Едва открываю глаза, как вижу его взволнованное лицо.

— Что ты...

Хочу спросить, что он делает в моей квартире, но потом вспоминаю, что это его дом. А еще лучше до меня доходит, что я уже по-настоящему брежу.

— Сейчас врач приедет. Все будет хорошо, слышишь? — голос измученный. А еще... В нем столько боли.

— Думал, умерла? — пытаюсь пошутить я. В горле пересохло. Будто туда песка насыпали. — Нет, дорогой. Не позволю тебе прожить эту жизнь с другой бабой. Воды дай, пожалуйста.

— Да нафиг мне бабы сдались, — бурчит он, целуя меня в лоб. — Ты вся горишь. Выпей, — прижимает стакан к губам, и я жадно глотаю воду.

— Ничего страшного. Все болеют. Знаешь, я на самом деле счастливица, — не слышу свой голос. — Мой босс пришел ко мне, ухаживает, вызывает врача. Шеф, ты меня балуешь. И влюбляешь в себя еще сильнее. А потом снова больно сделаешь. Опять бросишь ведь, верно? Оставишь одну в этом несправедливом мире...