Гостиница, в которой наметила остановиться Алька, оказалась совсем недалеко от вокзала, правда, пришлось подниматься круто в гору. Пока шли, Алька без умолку рассказывала, что мучается уже несколько месяцев одышкой и непонятным кашлем, что анализы не очень, что врачи в Адмире перепробовали на ней всякие дорогущие лекарства и, в конце концов, развели руками и отправили сюда. Она и правда дышала тяжело, с каким-то булькающим свистом, так что я забрала у неё чемодан и несла сама.

Двухместный номер был простенький и какой-то уж совсем крохотный. Из санузла несло хлоркой.

– Не «Савой», но ничего, – осмотревшись, заключила Алька. – Мне тут только сегодня переночевать, а завтра с утра поеду в областную больницу, лягу на обследование.

Она вжикнула молнией и выудила из чемодана небольшой пакет.

– Вот, Дина Владимировна передала.

Я заглянула в пакет: шоколадные конфеты килограмма полтора. Конфеты! Нет, порой на маму у меня просто злости не хватает.

– А это тебе от моей мамы. – Алька достала банку с малиновым вареньем и свёрток, замотанный в полотенце.

– Здесь вот сало. Сами солили.

– Да не надо было! – запротестовала я. – Я не возьму…

– Конечно, возьмёшь! – возмутилась Алька. – Или я что, зря везла? И теперь мне обратно, по-твоему, всё это тащить? Или выбросить? Скажи спасибо, что я ещё не всё взяла. Мама там мне надавала и огурцов солёных, и помидоров, и лечо, как только узнала, что мы с тобой встретимся. Я ей говорю: «Да нужны ей эти твои огурцы, когда она на свою зарплату переводчика сама купит всё, что захочет».

– Переводчика? – переспросила я.

– Ну да. Ты же переводчиком работаешь в какой-то крутой фирме, Дина Владимировна сказала. Или я что-то не так поняла?

Я неопределённо пожала плечами: пусть Алька и остальные думают так, как маме хочется. Но, чёрт возьми, как неприятно всё-таки, что мама меня стыдится! Настроение резко испортилось. Хотя оно и так у меня вечно где-то у самого плинтуса колеблется, просто обычно на это стараюсь не обращать внимания. А тут вдруг укололо. Впрочем, чего ещё ожидать от мамы?

Пообщаться решили в пиццерии, заодно и перекусить – дёшево и сердито.

– Ну и как работа? – заинтересованно спросила Алька. – Как вообще получилось у тебя так здорово устроиться?

Вот уж мама удружила так удружила! Сочинять и подыгрывать ей не хотелось, но не говорить же теперь правду. И зачем она только придумала эту посылку дурацкую! Уж я как-нибудь перебилась бы без шоколадных конфет.

– Мама сильно преувеличила, – сдержанно ответила я. – Я там не то чтобы переводчик, а так, принеси-подай… кофе там…

– А! Вроде секретаря?

– Угу, – кивнула я.

– Ну и что! Для студентки, тем более даже не последних курсов, это вообще отличный вариант! Босс-то нормальный? Не пристаёт? А то ты вон какая красотка.

– Босс так себе, но не пристаёт. Ты лучше про себя расскажи. Как сейчас в Адмире?

Алька вздохнула невесело:

– Да как? Загибается, по ходу, наш Адмир. Всё прямо на глазах разваливается. В клубе теперь кружков никаких нет, ну вот только дискотеки… А так – там челночники все углы и закутки арендовали и теперь торгуют китайскими шмотками. А мэр у нас знаешь кто? Отец Гулевского. Вот они живут хорошо. Коттедж себе отгрохали с бассейном в Химках. А Белевича помнишь? Вместе с Гулевским учился?

– Угу.

Ещё б не помнить! Душу неприятно царапнуло.

– Он умер. От передоза. Скололся совсем, и где-то полгода назад умер. Ковтун тоже скололся, но пока жив, хотя на себя уже не похож. А Горяшин спился. Как пришёл после армии – женился на Тимашевской, и почти сразу запил по-чёрному. Конечно, в Адмире делать-то нечего…