Надувшись, Елка уходит с кухни, и я остаюсь один на один с женщиной, умеющей расчленять взглядом.

Лимонад пить не рискую. Захлебнусь нахрен. От смеха, например. Потому что все это так нелепо. До абсурда. Какой-то чувак когда-то вдул ее племяннице, а я теперь отдуваюсь.

Брожу глазами по кухонным шкафам. По магнитикам на холодильнике. По фотографиям на пробковой доске.

— Ну? — начинает женщина с тесаком и лимонадом. — Расскажите о себе, Михаил.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Майк. — Спотыкаюсь о суровость в ее лице и перехожу ближе к теме: — Не знаю, с чего начать.

— Где вы познакомились с Лидой?

С Лидой? Никогда в жизни не был знаком ни с какой Лидой. Наверное, она про Елкину мать. Тогда пора импровизировать.

— Как и многие другие. В универе, — говорю первое, что приходит на ум.

— Хотите сказать, что Лида, воспитанная, начитанная, правильная девушка, закрутила роман с подозрительным типом, который даже в тридцать лет называет себя Майком?

— Мне двадцать девять…

Но мое уточнение ею игнорируется. Тесак кажется все острее.

— Почему вы расстались? — продолжается допрос.

Мне становится жарковато. Оттягиваю воротник свитера, подтягиваю рукава, делаю глоток холодного лимонада. Вкусный. Никогда такого не пил.

— Потому и расстались. Что она, Лида ваша, воспитанная, начитанная, правильная девушка, а я всего лишь подозрительный тип.

— Паясничаете? Значит, знали о ее беременности?..

В кухню влетает Елка с выпученными глазами:

— Мама вернулась!

Да твою ж… Да-а-а, Майк, эту ночь ты точно проведешь в обезьяннике, а может и четырнадцать следующих. С наступающим, мать твою!

— Прекрасно! — Тесак возвращается на место. — Вся семья в сборе.

Я провожаю эту тетю Мотю взглядом и разворачиваю к себе Елку.

— Мы так не договаривались, — шиплю ей.

— С ней какой-то дядька, — бурчит она, потеряв все былое предпраздничное настроение.

Слышу, как из гостиной доносится красивый женский голос. Нежный, мягкий. Такой голос на сцену бы. Или шептать на ухо перед сном. До мурашек пробирает.

— Всем привет! Вот… познакомьтесь… — представляет она того дядьку с запинкой.

— Майк, я не хочу, чтобы мама с ним женилась, — признается мне Елка. — Он мне не нравится.

— Ты его еще не видела даже.

— Мама из-за него опоздала сегодня. Значит, она его больше любить будет.

— Это Даниил, — слышу из гостиной. — Мой жених и…

Елка хватает меня за руку и дергает на себя. Не представляю, что у нее на уме, но чувствую, как ей плохо от мысли, что у мамы появился жених.

Сам не понимаю, как она выволакивает меня из кухни. Взглянув на этого самого Даниила с пыхтящей коробкой в руках, жмется ко мне крепко-крепко, словно негласно просит не отдавать ее ему. А стоящая рядом с ним Лида, которую я толком разглядеть не успеваю, вдруг грохается в обморок.

8. Глава 8. Лида

Не могу точно сказать, что я испытываю. Страх? Шок? Приступ паники? Ясно только одно — я слышу звон своих натянутых нервов. Плыву на грани комы. Сквозь отключку чувствую, как кто-то загребает меня мощными ручищами и несет в неизвестном направлении. Будто хищник в свое логово. Горячий, голодный, жадный.

В следующее мгновенье я уже лежу на чем-то твердом. Шубы на мне нет. Веки понемногу разлепляются, и по глазам бьет яркий свет кухонного спота. Глотком свежего воздуха и разрядом дефибриллятора прошивает меня компресс из промоченного холодной водой полотенца. Вздрогнув, подскакиваю на месте.

Удерживая свой вес на одном локте, быстро осматриваюсь. Я лежу на столе посреди кухни. Он у нас вместительный. Семья-то большая. Так что меня на нем целиком освежевать можно. Тем самым тесаком, что лежит возле широкой мужской руки.