В Османской империи аналогичным институтом были капыкулу («рабы августейшего порога»), рекрутировавшиеся как из пленных, так и по девширме – системе принудительного набора детей из христианских семей, обращавшихся в ислам и воспитывавшихся в рабской покорности султану. С XV в. юношей, взятых по девширме и прошедших специальное обучение в корпусе аджемиогланов или одном из дворцовых ведомств стали назначать на различные придворные и государственные должности. Со второй половины XV в. они проникают на самые высшие ступени, вплоть до поста великого везира (обычно через должности санджакбея, бейлербея, янычарского аги) и верхушка их получала особые крупные должностные пожалования – хассы и арпалыки. Постепенно в руках капыкулу оказались все важнейшие военные и административные посты (из них могли назначаться и высшие командиры сипахийского ополчения). Более того, занятие этих постов стало недоступным для тимариотов (в чьей публицистике XVII в. часты сетования на то, что все руководящие посты заняты «чужаками»).[169]

Духовенство, хотя и не имело, как в Европе, единой иерархической структуры, а представляло собой совокупность лиц, связанных со знанием, практическим применением и преподаванием ислама, было довольно четко очерченным и функционально практически не отличалось от европейского. При Аббасидах оформилось сословие факихов – мусульманского духовенства. Оно не имело четкой внутренней иерархии и было обособлено от государственного аппарата, самостоятельно назначая лиц на религиозные должности. Лишь в отдельных случаях создавалась более четкая структура, например, в государстве Фатимидов, пришедших к власти с помощью тайной миссионерской исмаилитской организации, бывшие странствующие проповедники (даи), стали высшим (и к тому же наследственным) слоем священнослужителей во главе с «даи ад-дуат», и в отличие от суннитского духовенства исмаилиты высших рангов, имеющие рукоположение имама, имели права, подобно христианским священникам, посвящать в общину, отлучать от нее, отпускать грехи. С другой стороны, гораздо более тесной в этом случае стала связь духовенства с государством: назначение на высшие религиозные посты производили сами Фатимиды, государство взяло в руки и финансовые вопросы духовенства.[170]

При Сельджуках мусульманское суннитское духовенство и наиболее популярные шейхи относились к господствующему классу. В его руках находились вакфные земли и суд.[171] Государство создавало медресе для подготовки кадров духовенства, хотя, кроме должности кадия, всегда носившей религиозный характер, другие должности, занимаемые их выпускниками, не были связаны с государственной службой.[172] Содержание факихов, суфиев, чтецов Корана обходилось государству в 300 тыс. динаров ежегодно.[173]

В Османской империи за исключением высших духовных должностей, где срок службы был определен, социальный статус улемов был пожизненным. Только на высшие должности их назначало правительство, остальные замещались самими улемами.[174] При Османах шариатская власть с конца XV в. представляла новое и совершенно уникальное явление в истории ислама, имела строго субординированную четкую структуру с системой рангов и чинов и напоминала православную церковь, хотя руководила главным образом как раз светской стороной жизни. Шейх уль-ислам играл роль патриарха, ниже стояли 3 казиаскера (Румелии, Анатолии и Египта), имевших собственную иерархию сановников, делившихся на 9,10 и 6 ступеней соответственно. Шесть нижних ступеней – кадии различных рангов, высшие – великие и младшие муллы (в середине XVII в. 12 и 20 соответственно), приравнивавшихся к везирам и мирмиранам, игравшие роль архиепископов и епископов. На уровне эйалета во главе духовенства стоял главный кадий (великий или младший мулла), на уровне санджаков и крупных городов – старшие кадии, затем шли кадии малых городов и нахий. Собственно религиозная жизнь в ведении муфтиев, направлявшихся и контролировавшихся кадиями. Служители мечети были разбиты на 5 категорий: имамы, хатыбы, ваизы, муэззины и кайюмы, имевшие четкий круг обязанностей и определенное государственное денежное содержание.