– Вот и Биарриц. Неужели мы сейчас расстанемся? Хотите, поедем в Шато-Баск?

– Нет, – испугалась она. – Туда нельзя.

– Почему?

– Нельзя. Там поет… – Она остановилась. – Там поет моя родственница, – прибавила она смущенно.

Но он был англичанин и не стал расспрашивать.

– Так куда же мы поедем?

– Не знаю. Не в рестораны. Послушайте, хотите на маяк? Влюбленные всегда ездят на маяк. А ведь вы влюблены в меня?

Он серьезно посмотрел на нее:

– Да, я влюблен в вас, Изольда.

– Правда?

Теперь автомобиль медленно ехал по окраинной темной улице. Было тихо и пусто, и фонари не горели, и дома с закрытыми ставнями казались спящими.

– Вы правда влюблены в меня? Как хорошо, как я рада.

Лицо ее стало задумчивым, почти грустным.

– Но знаете, если вы влюблены в меня, я должна вам сказать. У меня уже есть друг. Он сейчас в Париже.

Кромуэль отодвинулся:

– Ах вот как.

Но Лиза быстро взяла его за руку:

– Нет, вы меня не поняли. Это ничего не значит. Вы можете быть влюблены в меня. Вы мне очень нравитесь. – Она робко взглянула на него. – Поцелуйте меня.

Он покачал головой.

– Но ведь это ничего не значит. Какой вы глупый. Целоваться так приятно.

Она обняла его шею рукой:

– Поцелуйте меня, пожалуйста.

Автомобиль остановился.

– Вот и маяк.

Он помог ей выйти.

Она пошла рядом с ним, стараясь заглянуть ему в глаза:

– Вы сердитесь? Не сердитесь на меня.

Свет маяка скользнул по ее светлым волосам и бледному лицу, осветил кусок скамейки, чье-то колено и чьи-то губы.

Кромуэль и Лиза молча шли. Она остановилась на краю. Ветер трепал ее широкую юбку, ее распущенные волосы. Она, немного приоткрыв рот, смотрела на волны печальным, покорным, ожидающим взглядом.

– Вот теперь вы опять похожи на Изольду.

Она не повернулась к нему, как будто не слышала. Ее юбка, как флаг, шумно билась по ветру. Она протянула руки вперед. Ему показалось, что она сейчас взмахнет руками и ветер унесет ее. Но она беспомощно опустила руки, будто сложила крылья.

– Чем я виновата? – сказала она грустно. – Я ничего не сделала. Пожалуйста, не сердитесь.

– Я не сержусь на вас.

Она протянула ему руку. Он пожал ее холодные пальцы.

– Поцелуйте меня, – жалобно попросила она.

Он нагнулся и поцеловал ее холодные губы. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Я только хотела, чтобы вы знали, что я уже не ребенок, – смущенно сказала она.

Лиза открыла дверь в комнату Николая:

– Коля, Коля, иди кофе пить.

Николай завязывал перед зеркалом галстук. Он недовольно обернулся к сестре:

– Ты когда вчера вернулась?

– Совсем не поздно. И тебе похвалить меня следует, а не дуться. Поздравь меня – у меня собственный автомобиль.

– Откуда?

– В меня влюблен англичанин, у него «бьюик». Если у него, значит у меня. Он богатый. Ты бы видел, сколько у него денег в бумажнике.

– Ты не врешь, Лиза?

– Нет. Я тебя сегодня познакомлю с ним, если будешь милый. – Ну идем. – Она побежала вперед, перепрыгивая через ступеньки.

Перед белой дверью они остановились.

– Слушай, Коля, не проговорись у нее.

– Ну вот еще!

Лиза постучала и сейчас же, не дожидаясь ответа, вбежала в комнату и прыгнула на кровать.

– Здравствуй, здравствуй, Наташа.

Наталия Владимировна освободила руки из-под кружевных простынь и обняла Лизу:

– Здравствуй, моя птичка. Здравствуй, Коля.

Она нежно поцеловала их обоих. Лиза взмахнула в воздухе ногами и, откинув одеяло, легла в постель рядом с Наталией Владимировной.

– Я хочу спать, спать, – по-детски капризно проговорила она, целуя Наталию Владимировну. – Я хочу спать с мамочкой.

Наталия Владимировна испуганно обернулась. Но дверь была закрыта.