Потом я узнаю, что полная дама- это Написат. Жена Меджида Аскерова и мать Эльдара, которая почему-то уже не первый год не живет с мужем в столице, а занимает этот большой и холодный по своей энергетике дом в родном селе. Эльдар, их единственный сын, которому недавно исполнилось двадцать пять лет, еще со студенческих времен переехал к отцу, а сюда приезжает редко... Раисат, та строгая взрослая женщина- старшая сестра Аскерова и по традиции самая важная женщина в роде. Она сначала пугала меня больше всего, но потом я поняла, что за внешней авторитарностью и холодностью скрывается большой жизненный опыт и прагматичность… Раисат сохраняла подобие порядка в этом доме, потому что мать Эльдара, покинутая и обделенная мужским теплом, то и дело впадала в уныние.

Здесь царство одиночества, тишины и женской скорби. Словно бы меня поселили в дворец вдов. Читала, что такой существовал в Османской империи и жили там неугодные больше султану женщины. Вот и я теперь... Еще даже не успевшая расцвести, как говорила мама, буду жить в этом склепе женского счастья...

Боль от ухода родителей не ушла, нет. Она притупилась. Сменилась непониманием и равнодушием ко всему происходящему.

В местную сельскую школу доучиваться я не пошла. Попросила не отдавать меня в одиннадцатый класс. В итоге доучилась дистанционно.

Наступило лето- учеба закончилась. Стало совсем скучно...

О том, чтобы пойти учиться в институт, по умолчанию не было и речи… Я просила, объясняла, даже обижалась, но… по факту тишина…

А ведь у меня были планы поступать в МГУ. Я готовилась…

Всем было плевать на мои планы. То, что было в моей жизни до гор, этого дома и смерти родных, автоматически и по умолчанию обнулилось.

Написат сама была без образования.

Раисат слушала мои просьбы молча, поджав губы, но никак не реагировала.

Дядю Меджида со дня похорон я больше не видела, сюда он не приезжал…

Чтобы не сойти с ума от несправедливости, я читала книги, которые брала в местной библиотеке при сельском совете. Помогала Написат по хозяйству, научилась доить коров и убирать за курами... Такая тяжелая физическая работа меня никак не пугала. Потому что когда я что-то делала руками, мысли отключались... Я не думала о том, что живу не свою жизнь... Что это ведь не я...

Московская девочка с шелковых простыней, которой в целом-то никто никогда ни в чем не отказывал- мою вымя, ставлю эмалированное ведро и дергаю поочередно за соски коровы. Один-второй-третий-по кругу...

Медитация... Приглушенный звон струи молока, стекающей по эмали. Паркий запах молозева...

- Угостишь удоем?- услышала сверху незнакомый мужской голос и вздрогнула.

Мужчина в нашем доме?!

Корова дернула копытом, я подняла глаза и увидела высокую статную фигуру мужчины- он стоял против солнца и потому его лицо было в тени. Только стать, только... Только аура...

- Аккуратно.... усмехнулся он, когда вторым нервным движением копыта корова чуть не опрокинула нацеженное молоко...

Я встала, невольно вытирая рукавом волосы и пот с лица.

Неудобно было.

Подобралась...

Парень.

Нет, не парень даже.

Молодой мужчина.

Высокий, широкоплечий, самоуверенный. Взгляд такой дерзкий и наглый...

Совершенно без стеснения...

5. Глава 4

Берет с пола ведро и вот так, непосредственно и бесцеремонно прикладывает его к губам и прям так пьет. Все выпивает. До последней капли. То, что я минут тридцать надаивала...

- Ты дочь Карабекова, которую мой отец поселил в этом доме?-спрашивает он, совершенно не стесняясь окидывать меня глазами с ног до головы,- думал, ты младше. Мне сказали, ты совсем еще девочка... А ты..-усмехнулся,- взрослая уже совсем... Как зовут тебя, лапуля?