Когда меня за считанные сутки перевезли из центра Москвы в высокогорное село в республике и отвели на кладбище, их могилы - раздельные, в женской и мужской половинах - со стоящими вкопанными в землю двумя памятниками из песчаника с арабской надписью «Нет Бога кроме Аллаха, а Мухаммад- пророк его», были еще сырыми...

Я смотрела и не верила. Не верила...

Одна... Одна...

Платок на голове, к которому я не привыкла после столичной жизни, то и дело норовил сползти с волос от сильного ветра.

Роем крутилось много-много вопросов...

Что теперь со мной будет? Как теперь я буду жить?

Аскеров взял на себя все хлопоты по похоронам. Оказывается, с отцом они были из одного села. Соболезнования тоже было решено принимать в его доме, так как у отца своего тут не было.

Мы летели на частном самолете в республику. И я знала, какой страшный груз везли в грузовом отсеке. Нужно было успеть до того, как солнце коснется края земли…

Когда провожаешь близкого человека, боль притупляется. Ты словно бы плаваешь в этой боли, варишься в ней – и как к горячей воде в ванной твоя кожа, тоже как-то неминуемо адаптируешься. Это такая психологическая уловка мозга...

А еще он делает так, что ты забываешь....

И потому воспоминания того страшного дня смазанные- слезы, крики, сочувственные объятия. Десятки лиц людей, которых я никогда в своей жизни не видела, но они сопереживали...

На Кавказе не принято, чтобы женщины шли на кладбище в первый день, во время похорон. Удел женщин в это время - принимать бесконечные вереницы соболезнующих, делящих дом на женскую и мужскую половины. Готовка, готовка, готовка… Очень много готовки. Столько еды, что столы ломятся.

Все потому, что занятые трудом руки отключают мозг…

Я готовила. Впервые в жизни так много готовила. Что могла. За косяки и неидеальный внешний вид меня тогда никто не ругал. Потому что знали- это мое спасение…

Смотрели на меня сочувственно, шептались, чтобы не услышала, но я слышала…

Одна осталась...

Отец банкрот.

Все имущество пущено на торги для закрытия долгов...

Что ее ждет?

Кто на такой женится теперь?

Самый возраст опасный...

Шепот, шепот….

Все время шепот…

Дом опустел- все отдали дань проводов в последний путь и разошлись, а я осталась одна со своей болью, пустотой и совершенно чужими людьми…

Накатила апатия.

Шепот, пока я лежу в отведенной мне комнате, просто смотря в потолок и отказываясь прикасаться к еде. Нет, это не протест. Просто не лезет...

- Бедная сиротка...- шепчет миловидная полноватая дама в платке, качая головой.

Ей вторит женщина постарше. Повыше. Взгляд более холодной и пронзительный.

- Красивая девка выросла у Карабековых. Теперь за ней глаз да глаз нужен. Будет еще красивее через год... Красота в ее случае- единственное богатство...

- Или горе...- добавляла третья.

Они говорили на родном языке. И я в ужасе понимала, что много-много лет не слышала этой речи- слегка грубой, кое-где нараспев, с придыханием и редким и неожиданным использованием русских слов... Но я все равно понимала ее. Она была у меня в крови…

- Главное, от Эльдара держать ее подальше...- снова наставляла та, что самая старшая,- возраст у него сейчас такой... Шальной... Опасный...

- Да где твой Эльдар,- расстроенно, даже раздосадовано махала полная,- я была проклята браком с холодным далеким мужчиной, Раисат... В итоге у меня ни мужа, ни сына! Все у меня украл- всю мою женскую долю...

Меня обсуждали еще дня три. А потом та самая строгая взрослая женщина зашла в комнату без стука и церемоний- и сказала тоном, не требующим возражений, что их семья нынче в ответе за меня перед моими почившими родителями и мне нужно начинать осваиваться здесь, ибо другого дома и другой участи у меня не будет…