– Ясно, – проворчал Грант.

Они показали охранникам удостоверения, получили брошюру с картой павильонов и отправились в тот, где проходили съёмки последнего фильма Октавии Джонсон. На съёмочной площадке царила суматоха, двое парней неспешно переставляли прожекторы, девушка в сером комбинезоне ими руководила, успевая покрикивать на стажёров. Четверо мужчин разбирали деревянную сцену, аккуратно складывая доски друг на друга. И лишь один человек пребывал в относительном спокойствии, если не брать в расчёт его дрожащие руки.

– Добрый день, – поздоровался Джек, заметил взглядом табличку «курить запрещено» и смял ладонью в кармане пачку сигарет.

– Следователи? – устало спросил мужчина в мятой рубашке и чёрных брюках.

– Джек Шеферд, а это Грант Кинг. Мы бы хотели узнать о последнем дне Октавии Джонсон.

– Это кошмар! – простонал мужчина и запустил пальцы в свои тёмные волосы. – Я Леонард Бартон, режиссёр «Тёмного неба». Где мне найти актрису, хотя бы немного похожую на Октавию?!

– Вы сказали, что вчера был кошмар.

– Вчера-то всё как раз было идеально! – в голосе режиссёра послышались истеричные нотки. – Октавия справилась без дублёрши, мы отсняли изумительный материал. Я проводил Октавию до ворот, а сам вернулся в студию, надо было закончить со звуком. Если бы я только знал, что это последнее мгновение, которым мы с ней проводим вместе.

– У Октавии были ли с кем-нибудь конфликты на площадке? – поинтересовался Джек, чувствуя, что зря теряет здесь время.

– Нет, – замотал головой Леонард. – Она была вежлива со всеми, даже с уборщицами. Октавию все боготворили. Мир грёз её не успел испортить. Вы же видели её последние фотографии с красной дорожки?

Джек кивнул, чтобы поддержать разговор.

– Октавия была богиней! Как у кого-то могла подняться рука на её красоту?!

Джек повернулся к Гранту и тихо проговорил:

– Возьми у Леонарда контакты, чтобы мы потом могли с ним в случае необходимости связаться. Я пока покурю на улице, а ты поспрашивай у рабочих, может он что-нибудь слышали вчера.

Он, не прощаясь с режиссёром, направился к выходу. Дождь стих, хотя дорога, ведущая к высотным зданиям, ещё тонула в глубоких лужах. Джек достал пачку и вытащил из неё сигарету, едкий дымок заполнил лёгкие. Он не услышал в словах режиссёра Леонарда Бартона ни ревности, ни дикой злости, которая могла бы толкнуть на убийство. Образ Октавии был целомудренным, все о ней отзывались, как о добром и милом человеке. Но Джек прекрасно знал, что за ангельским личиком могло прятаться сущее зло.

– Вот ты где, – к нему подошёл Грант и развёл руки в стороны, показывая, что ничего интересного не разузнал.

– Ладно, побеседуем с помощницей Октавии, – промолвил Джек.

Эвис Худ ждала их к небольшом кафе, около оживлённого перекрёстка. Бесцветные волосы были собраны в пучок на макушке, платье свободного кроя плохо сидело на девушке, подчёркивая её худобу и слишком длинные руки. Эвис вскочила, когда увидела Джека и Гранта. «Быстро же новости разносятся на киностудии», – подумал он, направляясь к её столику.

– Давно нас ждёте? – спросил Грант, стараясь быть любезным.

И если на киностудии напарник чувствовал себя не в своей тарелке, то рядом с худышкой Эвис расправил плечи. Джек заметил, как загорелись глазки девушки. Она не была в его вкусе, но он знал, как таких серых мышек заставить почувствовать себя желанными. Всего лишь надо немного ласки. Джек коснулся руки Эвис, поднялся чуть выше запястья и сильнее надавил пальцами. Она смущённо улыбнулась и виновато опустила голову.