—Я звонил декану, ты до сих пор не закрыл все предметы, а на носу новая сессия. Последнее предупреждение, Алан, я найду на тебя управу. Заставлю стать нормальным человеком в любом случае.

—Как прозаично слышать это от бандоса. Ну а впрочем, каких еще методов от тебя можно ждать?

—Не испытывай мое терпение, —грозно приказывает батя, но эти приказы мне до одного места.

—Да нахуй с пляжа, бать. Клал я на эти угрозы. Хочешь, чтобы сессию закрыл? Как хуем по лбу, но ты не слепишь из меня того, кем я не являюсь и являться никогда не буду, — удивительно спокойно отвечаю, вешаю трубку, а затем, полный решительных действий, иду в сторону знакомой аудитории, придерживаясь четко намеченной цели. Бабки предложу сразу и дело с концом, а остальные свои хотелки буду реализовывать попозже, к тому же к новой училке может быть путь довольно прост и не тернист. Бабки во многих аспектах моей жизни решали или решают все, а что нельзя решить ими, решается с помощью нужных людей.

Я ж не пробовал простой путь, все игрался с ней как кошка с мышкой, но все же может быть элементарно. Захожу, открывая дверь с ноги, и опять точечный удар в пах. Всегда так, когда вижу ее. Всегда на разрыв, всегда мощно кровь стучит в висках.

Линка сидит за столом, от моего довольно резкого выпада со взяткой не тушуется, а собирается и надувается словно храбрый воробушек, незамедлительно дает отпор. В глазах разгорается праведный гнев, искрящий поярче новогодней елки на главной площади страны. Искусанные губы резко двигаются, и мой взгляд намертво приковывается к ним — зрелище запредельно возбуждающее.
Вот это грация, вот это характер. Чем больше я смотрю на ее попытки к сопротивлению, тем больше хочу ее просто потому, что она такая вся недотрога. И потому что она такая охуенная, конечно. Непреступная, как крепость, которую надо брать штурмом.

Ни-ни. Никак прямо не подступиться, но есть у меня один пунктик: чем больше мне что-то запрещают, тем больше я этого хочу, а на условности мне плевать.

Я буду стараться, малыш, очень буду. И хоть она сбегает, оставляя за собой шлейф невозможно приятного цветочного аромата, я все еще не в состоянии признать тот факт, что меня от нее ведет невидимой силой. Мне ее хочется больше всего, что я имел, и эта тяга с каждым днем становится все невыносимее, потому что заглушить ее у меня не получается.
Мне просто надо заполучить ее. Усмирить и насытить себя первоклассным сексом, и все придет в норму, мозги станут работать яснее.

Отказала она красиво, конечно. Но и я про то, что кричать будет, перегнул малех, надо тут все-таки чуть тоньше действовать. Изящнее. А я как танк, слон в посудной лавке.
Ну ничего.

Я тебя догоню, моя гордая лань.

—Ты че тут стоишь лыбу тянешь, лопух? —Белый внезапно появляется в дверях аудитории и внимательным взглядом осматривает пустое помещение. Еще бы, зашел бы он чуточку раньше, повеселился бы.

—Тебя забыл просить.

—Ля, ты че такой дерзкий с утра? Не дала еще? — скалится сильнее. Прищуриваясь. Вот же ж жук навозный.

—Тебе? Ну так ты теперь муж, терпи. Головную боль особенно, — метко бросаю в ответ, но Рус уже не ржет, чет я опять перегнул, да?

—Хавальник закрой, а то через трубочку кушать будешь.

—Бозеее, какие мы обидчивые. Какие мы злые, ути-пути, — подхожу и пытаюсь за щеку потрепать, как обычно бабушки в детстве внуков теребят, но Белый делает резкий выпад назад.

Вот это он нетерпеливый к шуткам стал, а раньше можно было травить их сколько душе угодно. Что женатая жизнь с людьми делает, превращает их в злобных тюфяков. Слава богу, мне это не грозит.