– Классная работа, – подивился я, проводя пальцем по единственной странице паспорта, покрытой прозрачной пленкой. – Как они умудрились сунуть фотку под ламинат?

– На этих ребят работают очень хорошие профи.

– Слушай, а ты тут моложе выглядишь. Я когда тебя фоткала, ты был солидней. – Девчонка вновь сунула свой носик в паспорт.

– А что ж ты хочешь? – пожал плечами Коростылев. – Выдан в две тысячи седьмом, когда господину Пыжикову стукнуло двадцать лет. Пришлось кое-кому поработать фотошопом.

– Значит, мне сейчас целых двадцать восемь?

– Пока что двадцать семь. Двадцать восемь, если верить паспорту, тебе будет завтра. Считай, это тебе подарок на день рождения. И можешь радоваться. С завтрашнего дня тебя в армию уже не загребут. У нас призыв до двадцати семи лет включительно.

– А почему меня раньше не призвали? – полюбопытствовал я, продолжая вертеть паспорт в руках.

– У тебя была отсрочка по уходу за больной бабушкой, которая воспитывала тебя чуть ли не с пеленок. Ты был ее единственный кормилец.

– Еще родственники есть?

– Вот здесь все данные, что удалось собрать, – выложил на стол флешку Александр Сергеевич, – изучишь на досуге. Но, если в двух словах, ты сирота. Мать-одиночка умерла при родах, и остался ты у бабушки на руках. Проживали вы в деревне Дергачи Козельского района…

– А если на жителей из тех мест нарвусь? Не начнут орать «держите вора!» или что-то в этом роде. Типа подменыш?

– Ты сначала до конца меня дослушай, торопыга, – рассердился Коростылев. – Не опознают. Нет уже той деревеньки. Вымерла. Вы с вашей бабушкой там были последние жильцы. А после того как ее не стало, ты за каким-то чертом выписался оттуда и уехал.

– И за каким чертом я оттуда выписался?

– Да кто ж тебя, дурного, знает?

Варька отреагировала на последний пассаж дяди таким ехидным хихиканьем, что сразу захотелось дать ей хорошего леща по шее или по попе… нет, последнее лучше не надо. Слишком эротично. Еще возбужусь…

– Тогда такой вопрос. Где настоящий хозяин этого паспорта? – осторожно спросил я.

– Как мне прозрачно намекнули, его уже никто и никогда не найдет.

– Он связан с криминалом?

– Как мне объяснили – нет. Просто оказался не в том месте не в то время. Короче, под горячую руку попался. А так как он был один как перст, искать его просто некому. Еще вопросы есть?

– Нет. Спасибо, Александр Сергеевич, – искренне поблагодарил я майора. – Вы меня очень выручили.

– Будем считать – взаимно. Сам знаешь, из чьих лап вырвал тогда Варвару.

– Племянника мэра, кажется, – пожал я плечами.

Коростылев даже слегка опешил.

– И все?

– А что еще? – удивилась Варя.

– Ребята, вы телевизор хоть иногда включаете? Хотя бы новостной канал?

– Так не работает он уже два дня, – сердито буркнула девчонка.

– Наверно, что-нибудь с антенной, – добавил я. – А вас подводить и выходить отсюда очень не хотелось.

– Поэтому от скуки по потолкам и бегаем, – пояснила Варя.

– Значит, ничего еще не знаете.

– Что не знаем? – нетерпеливо спросила Варя.

– То, что этот племянник и есть та тварь, которую мы полгода всем отделом искали.

– Тот маньяк? – ахнула девчонка.

– Тот самый, – кивнул майор. – Так что твой Бэтмен тебя не только от изнасилования спас. Этот подонок со своими жертвами такое вытворял, что я жалею лишь о том, что он слишком легко на тот свет ушел.

– Пыжик… да мне тебя сам Бог послал, – выдохнула Варя.

– Знаешь, и у меня такое чувство, – подтвердил майор. – Ну что ж, Алексей, надеюсь, за племяшку мы с тобой теперь в расчете, – кивнул Коростылев на паспорт, извлек из кармана две пятитысячные купюры и положил их передо мной на стол. – Это тебе на первое время. Дальше уже крутись сам.