– Какая прелестная фотография, – с наигранной живостью сказала миссис Фолей, кивнув в сторону каминной доски, на которой стояло последнее фото Джил, вставленное в березовую раму. Оно было сделано в фотоателье на Хай-стрит пару недель назад и только вчера утром доставлено на дом посыльным. Малышка Джил сидела на овечьей шкуре. Глаза девочки сияли, а на лысой головке красовался кружевной капор. Фото было черно-белым, но фотограф аккуратно добавил румянца на щечках.

– Такая вырастет красавица, – с уверенностью произнесла миссис Фолей.

– Вы думаете? – Сильвия зарделась, скромно опустив глаза.

– Да-да, ты посмотри. Она вся в тебя. У нее будет такая же персиковая нежная кожа. Вот если б она уродилась в Томаса, хлопот бы не обобрались! У него в юности была ужасная кожа, просто кошмар. Да у него до сих пор вскакивают на лице прыщи. Это по отцовской линии.

Миссис Фолей была человеком прямолинейным. Жизнь многому ее научила, но тактичности – нет.

– Малышка спит? – спросила Марта.

– Да. Пойду, взгляну: как там она.

Сильвии очень хотелось вышмыгнуть из комнаты под любым предлогом, и тут как раз еще в прихожей зазвонил телефон.

– Ой, извините, я сейчас.

Звонила Гвендолин, мать Сильвии, проживающая в Бирмингеме. Томас, который в этот момент чистил на кухне морковь, выглянул в коридор и шепотом попросил:

– Скажи, пусть перезвонит.

Но Сильвия уже покорно внимала щебету в трубке, и Томас обиделся. Когда они вернулись в гостиную, Томас понял, что был не прав.

– Простите, ради бога, – сказала Сильвия, выкладывая тушеные овощи на тарелку свекрови, – но звонила мама и вконец меня расстроила.

– Ой, только не клади мне много картошки, – предупредила мисс Фолей. – Я и так еле застегнула пояс, а если наемся, то вообще не смогу дышать.

– Что там у них стряслось, дорогая? – спросил Томас.

– Да кузина Беатрикс…

Всякий раз, как скажут «кузина Беатрикс» – жди интересных новостей! Из всех родственников Сильвии, Беатрикс была самой колоритной (и наименее ими уважаемой) персоной. Беатрикс жила эмоциями и вечно бросалась в какое-нибудь новое любовное приключение, хотя у нее была годовалая дочь. Сильвия с Томасом частенько на пару перемывали ей косточки, когда на горизонте всплывала какая-нибудь очередная скандальная история. Но хотя они оба посмеивались над ней, в душе очень даже ей завидовали.

– Ой, только не говори, что она бросила своего старика-канадца и наметила себе очередную жертву, – сыронизировал Томас. – Я знал, что этот роман не протянет и пары лет.

Но оказалось, что новость очень даже трагическая.

– Да она в аварию попала, – сказала Сильвия. – Притормозила у развилки, чтобы повернуть, и ей в хвост врезался грузовик.

– О, господи, – выдохнул Том. – Сильно пострадала?

Сильвия грустно кивнула:

– Перелом шейных позвонков. Бедняжка – она в больнице, и это на несколько месяцев точно.

Все трое грустно замолчали, переваривая новость.

– Спасибо, что хоть осталась жива, – сказала, наконец, миссис Фолей.

– Да, слава богу, – согласилась Сильвия.

Печальная пауза возобновилась. Потом Томас произнес:

– Давайте поблагодарим Господа.

– Да, ты прав, – ответила Сильвия, молитвенно сложив руки и закрыв глаза. Остальные двое последовали ее примеру:

– Что бы ни ниспослала нам судьба, за все мы должны быть благодарны Господу нашему…

– Аминь, – заключили Томас и его мать.

Все снова стали есть. И оказалось, что все темы для разговора исчерпаны.

– Какие очаровательные у вас салфетки, – заметила миссис Фолей. – Кажется, тут изображены альпийские пейзажи?

– Угу, – промычал Томас, не отрываясь от еды.