Названный князем провел по его телу взглядом и снова сказал странное:

– Да, у меня на родине с такими ожогами без медицинской помощи долго не живут.

Князь вдруг посмотрел ему в лицо и от сверлящего взгляда болезного медленно нахмурился.

– Кто ты? – спросил холодно названный князем.

Сразу он не ответил, продолжая рассматривать лицо парня, но затем все же сказал:

– Отец Верилий.

– Священник? – удивился князь. – Мы думали, что все священнослужители погибли. Ты единственный, отец Верилий, выжил.

– Бог уберег, – прохрипел отец Верилий.

Князь еще раз пробежался взглядом по телу священника и скептически произнес:

– Ну, это как сказать.

Князь посидел еще пару секунд, а затем поднялся:

– Выздоравливай, отец Верилий. Нам сейчас вера нужна, как никогда.

Более не задерживаясь, парень направился на выход и у самого полога едва успел отскочить в сторону, пропуская девушку лет шестнадцати.

– Где тебя носит, Надея? – тут же возмутилась Вараня.

– Вот, все, что смогла найти, – протянула девушка горстку листьев какой-то травы.

Вараня выхватила зелень из рук Надеи и указала на отца Верилия:

– Поменяй ему повязки, пока я заварю отвар.

Девушка ахнула, прикрыв рот ладошкой, и тут же присела рядом на колени, принимаясь за удаление испачканных повязок.

– Кто это был? – спросил отец Верилий, глядя на девушку.

– Кто? – бросила Надея, не отрываясь от работы, но потом взглянула на полог палатки и махнула рукой: – А, это Дамитар… – Запнулась на мгновение и продолжила: – Князь наш Воеводин.

Единственный глаз отца Верилия блеснул, а затем священник уставился на полог палатки и не отрывался от него больше часа, пока не уснул.

Предпоследнюю ночь перехода на пути в город Берегинск отец Верилий не спал и смог в полной мере насладиться путешествием на носилках через ночной лес. Носилки нещадно трясло, и, несмотря на отвар, который дала Вараня, это отзывалось болью во всем теле. Но отец Верилий предпочитал не думать об этом, он просто любовался ночным пейзажами, размышляя о своем.

Над ним медленно проплывали кроны деревьев, облюбованные лесными огоньками. Из-за отсутствия одного глаза перспектива зрения ухудшилась, и ему казалось, что верхушки деревьев касаются небесных узоров. И это еще больше придавало величественности сотворенному Господом.

Отец Верилий долго смотрел в небо и не мог понять, зачем он здесь. Перед его глазами проносились воспоминания собственной жизни, где, как ему казалось, может быть ответ. Возможно, он где-то ошибся, сбился с пути или усомнился, но, сколько себя помнил, он всегда служил с именем Всевышнего на губах и непоколебимой верой в душе.

– Зачем ты меня оставил жить, Господи? Почему не забрал, как остальных братьев? – прошептал он одними губами.

Отец Верилий изо всех сил попытался услышать, но ответа не последовало. Он даже попытался улыбнуться, осознав, какой гордыней нужно обладать, чтобы надеяться, что Господь снизойдет ответом до него, смертного.

– Прости меня, Господи, за минутную слабость, – тихо сказал Верилий и, превозмогая боль, перекрестился. – Если это кара за грехи мои, – продолжил он шептать, – то я пронесу ее через всю оставшуюся жизнь, как свой крест. Если же мне уготована иная судьба, то дай знак, что я должен делать.

В этот момент среди потрескивания веток и шелеста травы от сотен ног отец Верилий неожиданно услышал приглушенный разговор двух мужчин, бредущих рядом с носилками.

– Я слышал, что князь сомневается, идти дальше или нет, – сказал первый.

– Да ну! – воскликнул второй. – А куда же нам идти, как не в столицу?