– Да нет, похоже, что не маньяк. Там, возможно, другое… Знаешь, Полуянов: когда мы жилой сектор отрабатывали, двое свидетелей показали – независимо друг от друга! – следующее. Примерно в то время, когда произошло убийство, из подъезда дома, где проживала твоя матушка, вышли двое мужчин. Без особых примет. В коже, крепкого телосложения. Типичные, короче, бойцы. Они вышли из подъезда на улицу. – Савельев показал пальцами по столу: «топ-топ». – Не спешили. Не суетились. Прошли примерно сто пятьдесят метров вдоль проезда Шокальского по направлению к метро «Бабушкинская». А там оба сели в машину. И на ней, на этой машине, скрылись.

– Поймали тачку, что ли?

– В том-то и дело, что нет. Машина ждала их. С включенным движком. Понимаешь?

– Понимаю.

– Чего понимаешь?

– Какая-то нехарактерно тщательная подготовка – для убийства пенсионерки. Так, по-моему, обычно банкиров убивают.

– Вот именно, товарищ журналист.

– Может, свидетели ошиблись?

– Может, и ошиблись. Может, эти двое, что вышли из подъезда, никакого отношения к преступлению не имеют. Только… Только имеется еще один факт. Сумка твоей матери вместе с пенсионным удостоверением на ее имя – однако, правда, без денег – была обнаружена вот здесь. – Капитан подошел к карте на стене. Ткнул пальцем. – Здесь, на пустыре на берегу Яузы. В конце Полярной улицы. У самой автомобильной дороги. На обочине. Пешком тащиться сюда от дома на Шокальского явно далеко. А вот если они, эти убийцы, поехали в сторону центра на машине – очень даже по пути. Ехали, ехали, а потом вспомнили и выкинули сумку из окна.

– А что за машина, на которой они умотали? Марка, цвет? Что свидетели говорят?

– Правильные вопросы задаешь… – усмехнулся Савельев. – Они говорят, что характерное такое авто. Серая «девятка» – а может, черная. Вечером все кошки серы… Окна у машины тонированы. А номера залеплены грязью.

– Господи, да кому она нужна, мать моя, пенсионерка, чтобы вот так ее убирать?!

– Не знаю я, товарищ журналист. Пока не знаю, – вздохнул опер. – Может, на самом деле эти двое – случайные люди. Просто какие-нибудь «чисто конкретные пацаны» были как раз в тот момент в гостях у другого «конкретного пацана».

– В «хрущевке»? – иронически спросил Дима.

– А че, пацаны не люди, что ли? – спародировал блатной базар опер Савельев. Однако тут же вернулся к серьезному тону: – Но все равно нам эту версию придется отрабатывать. А она, есть у меня такое подозрение, посложней будет, чем версии про алкашню, наркоманов или даже маньяка-одиночку…

– А орудия убийства?

– Что «орудия убийства»?

– Их нашли?

– В том-то и дело, что нет. Тоже не очень характерно для случая с наркоманом-алкашом.

– А экспертизу проводили? – насел Дима. – В том смысле, что при современном развитии криминалистики можно, наверное, определить: один человек орудовал ножом? Или действовали двое? Или – трое?

– Спрашиваешь правильно. – Опер помолчал: подумал, видимо, говорить или нет. Потом все-таки сказал: – Скорей всего, их было именно двое.

– Глупость какая-то…

– Глупость не глупость, но… – Савельев внушительно прихлопнул по столу ладонью. – Я, гражданин Полуянов, сейчас вынужден опросить вас в качестве свидетеля. Где вы, кстати, находились в момент убийства?

– Я? Я пребывал в городе-герое Амстердаме, Голландия.

– Н-да?.. – кажется, разочарованно произнес Савельев. И добавил: – Ну, вы знаете: это легко проверяется.

– Могу предъявить загранпаспорт. Там дата и время прохождения паспортного контроля.

– Я вам верю, Полуянов, – хмыкнул Савельев. – И в таком случае меня интересует: с кем дружила ваша маменька? С кем враждовала? Могут ли иметься люди, желающие ее смерти? На почве, скажем, личной неприязни. Или корыстных побуждений. Кто, кстати, после нее квартирку наследует? Единолично вы, товарищ журналист?