– Ну что уставилась, Элизабет Евгеньевна?

– Любуюсь вами.

– Чем именно?

– Тем, как вы… сексуально чавкаете.

– Никак не могу тебя раскусить, – озадаченно бросает Федор, потирая подбородок.

– Я бы и не советовала это делать. Я не очень вкусная. Меня даже ни одно насекомое не кусает. То ли дело Люся. На нее все насекомые слетаются, даже мухи.

– Раньше я думал, что фамилии ничего не значат. А теперь понимаю, что ошибался. Ты настоящая Е. Банько. Вась, а ты что думаешь о Елизавете?

– Что она знает больше, чем придуривается.

– Более того, мой магический шар подсказывает, что именно ты, Элизабет Евгеньевна, знаешь, где находится то, что мы ищем.

– Да не знаю я! Клянусь!

– Рыжая, лысой хочешь быть? – усмехаясь произносит Вася.

– Нет.

– А ты, Элизабет Евгеньевна? – подхватывает Федор, демонстрируя ножницы.

– Нет. У меня форма черепа не очень красивая. Мне не пойдет.

– Ладно, продолжим нашу беседу в психиатрической палате, – Федор встает с дивана и берет стул. Ставит его напротив меня и садится, намеренно касаясь меня своими ногами. – Если хотите жить, вспоминайте все, что может привести нас либо к тому, кто грохнул Витю и украл флешку, либо к тому, кто просто мог ее взять, имея с ним контакт.

– У него есть дочка. Но он ее никогда не признавал и не принимал участия в ее воспитании. Случайно обмолвился по пьяни накануне смерти, – вполне серьезно произносит Люся. – Может быть, он встретил ее недавно, ну и мало ли она как-то узнала о моей даче. Вы же как-то узнали, что он может быть здесь.

– А может быть, Витя с ней до этого встретился и сам рассказал, где бывает. Она приехала сюда, ну и убила его за детские обиды. А заодно и вашу вещь прихватила, – тут же подхватываю Люсину мысль.

– Так. Хорошо, есть консенсус. Но мой магический шар подсказывает, что вы можете знать что-то еще. Вспоминайте, девочки, – почему-то его «девочки» звучит так… приятно, что ли. Не зло. И тут меня осеняет! – Элизабет? Вижу просветление в глазах, давай говори.

– Вряд ли просветление. Просто свет падает с потолка. Но я кое-что вспомнила! Витя перед тем, как мы его выгнали, провел здесь сутки. И к нему приехал его знакомый. Люся его не хотела впускать, но Витя клятвенно заверил, что они оба быстро уйдут. И знакомый ушел. Мирно.

– И как он выглядел?

– Да копчененький такой и худой, – задумчиво произносит подруга. – Ни разу среди его компании такого не видела.

– Копчененький? Это что значит? Загорелый? – подает голос золотозубый.

– Я бы сказала, закорелый. Грязный какой-то, хотя выглядел интеллигентно, – поясняет Люся, отпивая из фляжки.

– Не совсем так. Точнее, совсем не так. Я специально обратила на него внимание, потому что он просто образец для студентов медицинских ВУЗов.

– Это что значит? – заинтересованно произносит Федор, наклонившись ко мне еще ближе.

– То и значит. Он был не грязненький и не копчененький, а серо-желтый. Кроме того, у него был кожный зуд, он то и дело чесался. Ну и заметная худоба. Про другие признаки молчу. Но суть в том, что у него больные почки.

– Так. И как нам можно найти этого товарища, как он представился, кстати?

– Никак. И где он может быть, мы тоже не знаем, – раздраженно бросает Люся, вставая с дивана. И в этот момент комнату оглушают громкие взрывы…

4. Глава 4

Глава 4

Я совершенно точно жива, но выпрямиться и отлипнуть от ног Федора не получается. Страшно увидеть еще один труп, а то и несколько.

– Бляха муха, ну как так?! – чуть ли не плача бросает Люся.

Мамочки. От страха еще сильнее вжимаюсь в мужчину. Что там такое, если у Люси такой расстроенный голос? Ее два трупа нисколечко не взяли. А сейчас что?