Употребление ценностей для Георгиевского (он настаивает именно на этом термине, который уместнее, по его мнению, термина «потребление») имеет для него значение само по себе, а не как основа теории ценности. Уделяя много внимания критике Маркса, Георгиевский отказывается от трудовой теории ценности, но не переходит и к теории предельной полезности, хотя с последней теорией он был прекрасно знаком. Именно Георгиевский впервые в России, как утверждает Ю. И. Будович, представил в популярном курсе науки таблицу Менгера [Будович, 2004, с. 31–32]. Кроме того, будучи убежденным противником социализма, Георгиевский выпустил перевод на русский язык «Теории Карла Маркса и ее критики» О. Бём-Баверка (СПб., 1897). Теорию ценности Георгиевский заменяет теорией издержек производства, а также выдвигает свою собственную теорию «общественности». Эта категория выступает у него в роли четвертого фактора производства и проявляется в следующих основных формах: правовой порядок, знание и общественная кооперация. Исходя из этого, ученый стремится доказать, что общественность является источником «избытка» (чистого продукта), «который и должен идти на поддержание общественности или, что то же, на удовлетворение потребностей ее, как они в ней сложились и развились» [Георгиевский, 1904, с. 257].

Можно предположить, что Георгиевский уловил существование тех явлений, которые в экономической науке ХХ в. получили название внешних эффектов и общественных благ. Тем не менее четко сформулировать свое прозрение Георгиевский не смог, и его теория не привлекла внимания современников, несмотря на старания автора, который излагал ее в отдельных брошюрах на французском и немецком языках и, перейдя в разряд почетных профессоров, объявил чтение особого спецкурса «Социальный вопрос и теория общественности». Наконец, в 1924 г., находясь уже в эмиграции, он выступил на годичном заседании Русского юридического факультета в Праге с докладом «Общественность в народном хозяйстве».

Среди сотрудников юридического факультета университета Георгиевский выделялся своим консерватизмом и лояльностью к бюрократии. Однако политическая и научная мода того времени была совсем иной – в области политической экономии популярность приобретает учение Маркса, которое проникает в том числе и в университеты. Этим российские университеты отличались от европейских. Так, «до 1918 года среди официально утвержденных профессоров и адъюнкт-профессоров в университетах Германии не было ни одного социал-демократа» [Рингер, 2008, с. 172–173]. Все коллеги Георгиевского, пришедшие в университет с конца 1880-х гг. и до революции 1905 г. были связаны с марксизмом и, так или иначе, с революционным движением.

Первые учебники политической экономии марксистского направления, изданные преподавателями Санкт-Петербургского университета, принадлежат А. А. Исаеву (1851–1924) и Л. В. Ходскому (1854–1919). Андрей Алексеевич Исаев был приват-доцентом кафедры политической экономии в 1889–1899 гг. Его «Начала политической экономии» пользовались большой популярностью в дореволюционной России и выдержали семь изданий. О популярности курса Исаева в студенческой среде свидетельствуют опубликованные данные о гонораре профессоров и приват-доцентов в 1895 и 1896 гг. Судя по ним, в 1895–1896 учебном году профессор Георгиевский читал курсы политической экономии, статистики (последний также читали Кауфман, Ходский и Яроцкий), а также специальный курс «Пути сообщения в народном хозяйстве и государстве») и получил гонорар в размере 1049 рублей. При этом приват-доцент Исаев, читавший один параллельный курс политической экономии, получил гонорар в размере 7298 рублей [Список…, 1896, с. 2].