Стася уже не сомневалась — что-то произойдет, кончики её пальцев горели, словно обожженные, виски покалывала пульсирующая боль. Ужасно неприятно.

Медленно, стараясь не делать резких движений, он встала и отправилась в туалет. Включила холодную воду, остудила пальцы, прижала их к вискам, провела по лбу и затылку. Промокнула бумажным полотенцем.

Пора.

Идя обратно, всматривалась в плывущие навстречу лица и ловила редкие всплески энергии. Многие спали или просто бездумно смотрели в темные иллюминаторы, читали, старались дремать. Позади заплакал ребенок, женский голос успокаивающе забормотал что-то, но плач усиливался. Плохо. Дети почти все — эмпаты, а их реакция раздражает и без того напряженного… Господи!

Человек, сидевший сзади, внезапно поднялся со своего места и рванул крышку кейса. Что там?! Ничего опасного не видно: ни оружия, ни пластиковых коробочек с проводками, ни завернутой в полиэтилен взрывчатки. Хотя что она знает о взрывчатке?

До человека было не более шести метров, и Стася хорошо видела, как он выхватил из чемоданчика бутылку и резко ударил её донышком о подлокотник. Пенная лужа выплеснулась на серый ковролин, и в салоне запахло пивом. Потом мужчина шагнул вперед, вцепился одной рукой в воротник блузки девушки, сидящей наискосок через проход от него, заставляя её встать. Отчаянный крик прервался, когда горлышко бутылки острыми краями впилось ей в шею у горла.

— Молчать! — заорал мужчина. — Заткнись, сука!

Все еще далековато.

Изображая шок и растерянность и стараясь не смотреть в глаза психу, Стася сделала ещё несколько шагов. Хватит?

Те, кто сидел ближе, замерли. Вскрикнула женщина, но сидящий рядом парень быстро зажал ей рот. Молодец.

— Не двигаться, иначе зарежу девку! У меня бомба! — голос мужчина звучал, как карканье вороны.

«Нет у тебя бомбы» — билось в такт ударам сердца Стаси. «Нет бомбы. Или есть?»

Она продолжала стоять, ухватившись за спинку одного из кресел и глядя на проступающие под темно-зелеными остриями стекла рубиновые капли крови. Побледневшая до синевы девушка сжала губы и закрыла глаза.

Позади возникла какая-то возня. Кто-то сдавленно охнул.

— Если кто-то приблизится, я взорву себя и самолет! — каркал мужчина, давясь словами. — Всем оставаться на местах и слушать! У меня на поясе килограмм тротила!

Стася очень удивилась. Тепловой фон шел от террориста почти равномерно, не может быть, чтобы на поясе было что-то такое весомое. Она прикрыла глаза, и на месте фигуры мужчины мгновенно возник пепельно-красный силуэт. Страх…

Потом она открыла глаза и поймала его взгляд.

— Ты!... — заорал он Стасе и резко встряхнул девушку, та дернулась, заваливаясь назад. Стекло, прорезая кожу, полоснуло по шее вниз, цепляясь за ворот, потом за плечо. Вниз…

Остальное происходило медленно, очень медленно и почти беззвучно. Запрокидывающееся, искаженное судорогой лицо, пена на губах, раскрывающийся в страшном усилии что-то сказать рот. Она почувствовала, как бешено пульсировало его сердце, потом замерло. Или ей это казалось? Раньше такого не было, раньше импульс уходил, как в вату, без отдачи.

Почти равнодушно она смотрела на оседающую, угловато складывающуюся между креслами на залитый пивом пол фигуру незадачливого террориста. Что же, сам ты виноват или твоё безумие — неважно. Внезапно она ощутила полное опустошение, ничего больше не было, только дрожь в коленях и бегущий навстречу пунктир огоньков. Стася ещё успела подумать: «Что за огни? Откуда?» Её подхватили, отбросили в сторону на чьи-то колени, и кто-то шепнул в ухо: «А-а-а…» Потом шепот сменился криком, её толкали и куда-то тянули, но ей было всё равно.