Девушка замолчала. Я же вернулся к мыслям.

Как я успел выяснить в убежище на стоянке, дипломат из меня просто никакущий. Хорошо еще, что с остальными навыками все в порядке. Было бы здорово, если б Кирилл сделал еще и чип для контроля мозга. Раз – и вспомнил все.

А то про оружие, которое я держал в руках – помню. Но больше ничего в памяти не всплыло.

Несмотря на то, что я брожу по тем же самым улицам, где несколько недель назад ходил в здравом рассудке. Ведь знакомым ничего не кажется!

А хотелось бы уже получить хоть какое-то представление. Может, тогда и не придется дальше двигаться. Достаточно просто вспомнить – и сразу поймешь, что к чему. Дал показания, город эвакуировали. Я – молодец, сотни жизней спасены.

Но нет. Память оказалась тем еще монстром, запаковав самые важные воспоминания о прошлом под огромный панцирь.

– Кирилл, – позвал я спеца. Тот отмолчался, но зато обернулась Алена:

– Решил поговорить? Может, сперва скажешь, что ты такое? А то я в прошлом вопросе чуток ошиблась.

– Если я скажу тебе, придется тебя убить.

– Ну, что не человек, сразу понятно.

– Стой-ка, – я и сам замер на месте. – С чего вдруг такое мнение?

– С твоей реакции, в том числе и на боль. Со странных спазмов на лице несколько минут назад…

– Вообще-то я улыбался.

– Если бы так все улыбались, даже в России бы запретили улыбаться законодательно, – фыркнула девушка. – Так что я повторяю вопрос: что ты такое?

От очередного неудобного вопроса меня спас Кирилл, вовремя вернувшийся в качестве собеседника:

– Звал?

– Звал, – я моментально отвлекся от Алены. – Скажи-ка, почему ты не можешь мне помочь с возвращением памяти? Подсказать что-нибудь. Сообщить, что я, помимо работы в вашем отделе, занимался чем-то конкретным.

– Ну, если я скажу, что людей убивал налево и направо, тебе это как-то поможет?

– А я что, налево и направо? – недоверчиво спросил я.

– Судя по тому, как ты это сейчас делаешь, сомнений у тебя возникнуть не должно в принципе, – воскликнул Кирилл с легкой насмешкой в голосе.

– Издеваешься?

Днем в городе звуки разносились совсем иначе в отличие от ночи. Поэтому я спокойно разговаривал в голос. К тому же, глянув на Алену, которая зорко следила за окружающей обстановкой, я и вовсе расслабился.

– Нет, не издеваюсь. Жестишь ты, Денис. Не за этим тебя сюда послали. Если что, Королев смотрит ваши видео тоже. Точнее, собирает по большей части отчетность, которую даю ему я.

– То есть, он не знает, что я здесь делаю, а ты меня прикрываешь, так, что ли?

– Именно. Я – твое второе счастье. А первое – что ты орешь на всю улицу, как потерпевший, но тебя еще никто не пристрелил. Потому что вояки гораздо дальше, чем ты предполагаешь, а остальные максимум выставляют дозоры и больше ничего не делают. Никакой разведки, ничего. И вот после того, как я третьи сутки выставляю тебя невинной овечкой, насколько это позволяет именно твоя ситуация, ты начинаешь ерничать и бесить меня. Смотри, передумаю тебе помогать.

– Я бы посмеялся над этим, но ты и так не очень помогаешь.

– У меня нет ни глаз, ни ушей. И ситуация в мире не очень изменилась за эти три дня.

– А про солдат Ливанова?

– Которые ушли преследовать прорвавшихся? Ничего не слышно.

– Думаю, что и не было никакого прорыва, – уже в который раз заметил я. – К тому же некоторые местные видели военных, не своих, а извне. У нас же есть свои люди в оцеплении?

– Да, до сих пор есть, – подтвердил Кирилл, а я остановился около разбитого входа в кофейню и уставился сперва на пустые рамы, а потом уже глянул вперед, где заметил припорошенный снегом провал.