— Сладкая… красивая…неповторимая…– растягивает комплименты, вдыхая аромат моих волос. Пытаюсь считать до десяти и обратно, но на ум приходят пугающие мысли о том, что бывший друг с повадками маньяка одержим конкретно мною, а не вообще женским полом. От этого осознания становится настолько страшно, что начинаю хватать ртом воздух, соображая, как позвать родителей на помощь.

Рука Булата оказывается под платьем. Дергаюсь как ужаленная, когда его пальцы прикасаются к нижнему белью.

— Ш-ш-ш-ш, не дергайся! Поверь, тебе будет хорошо!

— Отпусти! Иначе…

— Иначе что? – Пальцы поддевают резинку трусиков и тянут вниз. Я начинаю вырываться, Булату приходится сильнее прижать мою голову к стене, свободной рукой перехватить мою руку и заломить ее за спину. Ойкаю от боли, прикусив губу, чтобы не расплакаться от сложившейся ситуации и унижения.   

Что случилось бы дальше, даже не хочу представлять, сейчас я безумно рада услышать чьи-то шаги, поднимающиеся по лестнице на второй этаж. Булат резко меня отпускает, устремляется в противоположную сторону, прислоняется к дверям спальни родителей и скрещивает руки на груди. Я поворачиваюсь и тоже прижимаюсь спиной к стене. Получается, будто мы разговариваем наедине, соблюдая дистанцию. Дрожащими руками заправляю волосы за уши, вскидываю глаза, когда шаги раздаются рядом с нами. Это Эмин.

Он устремляет свой спокойный взгляд на Булата, изучающе оценивает его, как биолог букашку под микроскопом, ловит каждую эмоцию на лице брата. Вроде просто смотрит, а ощущается предупреждение, последнее предупреждение, после следует прямая угроза из карих глаз. Булат дерзко задирает подбородок вверх, заметно, что перед братом он пасует, но не признает свое поражение в молчаливом поединке взглядов. Эмин приподнимает брови, слегка склонив голову набок, глаза сужаются. Чувствую в воздухе угрозу, она исходит от Эмина, от его позы, от спрятанных в карманах брюк рук. Булат опускает глаза, отталкивается от двери и без слов проходит сначала мимо меня, потом мимо брата и спускается вниз.

— Спасибо, – шепчу еле слышно, понимая, что Эмин догадался о событиях, происходящих здесь минутами ранее без свидетелей. Осторожно смотрю на его лицо, словно высеченное из гранита. Холодное, строгое, с полным контролем своих чувств.

— Держись от него подальше, – бросает через плечо Эмин, не удостоив меня персональным взглядом, и медленно спускается на первый этаж.     

Минуты три пытаюсь прийти в себя, заглядываю вновь в свою комнату. В зеркале вижу красивую девушку с испуганными большими глазами, и этот страх я не в силах скрыть. Часто моргаю, вспоминаю английскую песенку, теперь можно спокойно спускаться вниз.

На столе стоят чашки, посредине домашний торт, испеченный Галиной Ивановной. Возле моей тарелки лежит коробка с ключами от машины. Быстро смотрю на Эмина, но он сидит возле дяди Шахида и внимательно его слушает. Булат и папа тоже о чем-то разговаривают, первый выглядит спокойным, собранным и никак не напоминает того психа, что совсем недавно прижимал меня к стене, стремясь залезть в мои трусики.

— Стелла! – мама как-то слишком взволновано произносит мое имя, внимательно всматривается в лицо, но, увидев улыбку, расслабляется. Все мужчины вмиг перестают разговаривать и устремляют на меня глаза. Я предпочитаю смотреть на папу, ибо остальные сильно нервируют.  

— Свеча, как и положено! – произносит отец и, весело сверкая глазами, ставит свечку, Булат достает из карманов брюк зажигалку и подпаливает фитиль.

— С днем рождения! – хором растягивают все гласные буквы, только Эмин смотрит на меня снисходительно, скупо улыбаясь.