Когда я нормально спал в последнее время? Ну, вот чтобы именно лечь и заснуть, ни о ком не думая? Наверное, месяца два назад, еще до знакомства со Стеллой. Сначала думал не конкретно о ней, а о том, как после трагедии организовать и обезопасить ее будущее. Потом из-за постоянных разговоров с Булатом о Стелле, почему он не может быть с нею, чем ему грозит противостояние воли семьи, я сам стал думать о ней совершенно в недопустимом ключе: как об очень красивой, сексуальной девушке. Каким образом вчера смог удержать себя в руках – самому было не понятно, потом, лежа на кровати, материл себя и понимал Булата. Стеллу невозможно не желать, она сама по себе ходячий грех, запретный плод, который жаждешь вкусить. Хотя нет, съесть и ничего не оставить.  

— Эмин, ты долго будешь предаваться философским размышлениям о бытии мира? – насмешливо подает голос эта искусительница. Сегодня очень хотелось ее заткнуть, желательно поцелуем. Целуется она крышесносно. Молчу, не оборачиваюсь, лишь засовываю руки в карманы джинсов. Небо начинает затягиваться дождевыми облаками, утром ничто не предвещало смены солнечной погоды.

— А ты изучала рынок спроса?

— Не тщательно, но пробежалась глазами. Не обманывай себя и признай, что здесь ловить нечего, только убытки.

— Надо подумать.

— Кажется, дождь собирается… Кажется, дождь собирается…

— Ах, как приятно тучке по небу лететь…

— Ты на медведя не похож.

— Да и ты на Пяточка тоже не тянешь! – Поворачиваюсь к ней, девушка улыбается, невозможно не улыбнуться в ответ, но сдерживаюсь, лишь приподнимаю уголок рта. Подхожу к машине и останавливаюсь возле Стеллы. Порывистый ветер треплет ее светлые волосы, рука сама поднимается, и заправляю пряди за уши. Голубые глаза настороженно на меня смотрят, кажется, курс ее настроения по отношению ко мне сменился. Это хорошо…

Нужно вспомнить всю мораль, что втирал своему брату, повторить сейчас для себя. Мое положение еще хуже, чем у Булата, он максимум получит только осуждение от старших, позже ему простят эту слабость, у меня же нет роскоши жить по велению своего сердца. А что это сердце хочет? Глупый вопрос. А если сдаться, согласиться на безумие Стеллы? Совершить грех, потом по всей строгости отвечать перед Аллахом, перед самим собой, перед семьей.

Смотрим друг другу в глаза. Красивая. Очень. Такая юная и беззащитная. Робко улыбается, но хмурит свои брови.

— Возможно, ты права, а я не прав, – говорю не о поселке, теперь она не сразу понимает смысл моей фразы, склоняет голову набок.

— Извини, я немного перегнула палку. Не прошу себя оправдать, просто забудь, что наговорила. Ты прав, ты же старше меня и знаешь, что действительно допустимо, а что – нет.

— Я рад, что мы поняли друг друга.

— Ну, а что скажешь насчет этого проекта?

— Не знаю. Место мне нравится, а остальное надо считать.

— Можно, конечно, отдать экономистам смету, чтобы они нам более реальную картину предоставили, но, Эмин, продавать тогда надо будет по низкой цене, а это значит материалы тоже будут не те из-за стоимости, ты понимаешь, о чем я толкую?

— Кто бы мог подумать, что ты начнешь разбираться в таких тонкостях! – усмехаюсь, качая головой. – Недавно ты и понятия не имела, из чего состоит бизнес, а сейчас уже рассуждаешь. Умничка!

— У меня замечательный учитель! Двойку поставит и сразу растолкует за что, спасибо тебе, Эмин. Мне, конечно, еще многому учиться, но я стараюсь.

— Станислав Сергеевич гордился бы тобою, ты достойная дочь своего отца.

— Спасибо, – вижу, что ее накрывает внезапной тоской от слов об отце, поддаюсь секундному порыву и обнимаю ее. Это большее, что могу себе позволить в отношении этой девушки. Она утыкается лицом мне в грудь, глажу по вздрагивающим плечам, смотрю перед собою.