— Так, зайчик. Идём, — девочки усаживают меня за дальний стол в столовой. Так, чтобы я оказалась у стены. Лена садится на соседний стул, а Оля — напротив. — Вернёмся к нашим баранам, а точнее одному. Большому и холодному. Уля, он ведь ушёл из той школы. В эту школу, в этот класс. За тобой. Не может быть таких совпадений.

— Я не знаю, — я выдыхаю, несчастными глазами смотрю на Олю. — Артур... Я боюсь его. Он бывает очень грубым и агрессивным. Он избил парня за то, что тот просто дал мне свой пиджак. И не раз... Кого-то сильно бил...

— Он тебе не нравится? — Лена накрывает мою холодную ладошку и сжимает.

— Я не знаю. Я... Мне... — мучительно краснею. — Я перевелась к вам в школу, потому что меня сильно побили. В той школе.

— Артур? — в один голос спрашивают девочки.

— Нет! Нет, что вы? Он никогда на девочек руку не поднимает. Может сжать сильно, грубить и пугать. Но бить, — я качаю головой. — Но... Девочка, которая меня била, она влюблена в Артура, — я кривлю губы, стараясь сдержать слезы. — Они вроде бы встречались в десятом классе. Я не знаю, — у меня в груди всё болезненно сжимается от этой мысли. — Они просто всегда вместе ходили. Она приревновала. Сначала просто в туалете зажимала и угрожала. А второго сентября… В первый учебный день… Я переодевалась на физкультуру, а они...

— Тише, тише, не рассказывай, если ты не хочешь, — Лена крепко обнимает меня, гладит по голове, когда я всхлипываю болезненно. — Если тебе тяжело, не нужно! Не нужно рассказывать.

— Где эти сучки гадкие живут? — Оля шипит. — Я бы показала, как невинных девочек обижать. Я бы волосёнки все повыдирала эти курицам лощённым.

Девушка берёт салфетку и осторожно стирает слезы с моих щёк. Заправляет короткие волосы за уши и смотрит на меня полными сочувствия глазами.

— Раздели. Они раздели меня. А Маша обрезала косички, — мой голос звучит слишком ровно и отстранённо.

— А он? Что сделал он? — Лена гладит меня по голове.

— Он зашёл в спортзал. И всё, — пожимаю плечами.

— Ничего не сделал? — шипит Оля разъярённой кошкой.

— Я потеряла сознание, не знаю. Когда очнулась, я лежала в спортзале одна. Он ушёл, — только произнеся эту фразу, поняла, насколько мне больно. Насколько глубока рана. И как сильно он кровоточит. — Он ушёл, — всхлипываю. — Ушёл!

Я плачу. Горько. Уткнувшись носом в плечо Лены. Чувствуя, как она поглаживает рукой по спине.

— Зайчик, но он ведь пришёл в эту школу. За тобой, — тихо, но вкрадчиво говорит Оля. — Может, ты чего-то не знаешь?

— Чтобы ещё больнее сделать? — шипит Лена.

— Лен, — шикает Оля. — А почему его на льду месяц не было? Совпадение?

— В любом случае, он не имеет права называть Улю игрушкой! И относиться к ней, как к вещи!

— Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, — прошу я, выпрямляясь. — Я не должна была рассказывать... Я...

— Жалеть об этом не нужно! — Оля сердито сводит брови. — Ты явно никому не рассказывала об этом. А мы больше никому не расскажем. Кто, кто, а мы не сплетницы и не болтухи.

— О! Пришёл, — фыркает Лена. — Явился, не запылился. Опять смотрит своими льдинами, глаз не отводит.

Я вскидываю глаза. Тут же теряю себя на дне льдистых глаз. Будто в прорубь холодную ныряю после жары.

Тут же становится тихо, девочки затихают. Артур внимательно смотрит в моё заплаканное лицо. Хмурится и поджимает губы. А потом уходит к окошку, где продают еду. Долго стоит там, что-то выбирая. Через пять минут разворачивается, держа поднос в руках, подходит к нашему столику. Девочки, как и я, напряжённо отслеживают каждый шаг парня. Он молча ставит перед нами поднос, наполненный едой, после чего уходит. Не сказав ни слова.