— Темно. Тут темно. Артур! Мне страшно! Выпусти, выпусти, умоляю!

— Тш-ш-ш! Тише, Уля. Тише, Уль.

Огромные ладони ложатся на лицо. Лба и носа касается частое дыхание Артура. Мы в кромешной темноте. Не видно ничего. Даже силуэтов. Я чувствую себя слепым и беспомощным котёнком. Слепо шарю руками в воздухе, ищу дверь. Мне даже кажется, что в этой темноте вдохнуть не могу. Что стены сужаются со всех сторон и давят на меня.

Но вместо двери натыкаюсь лишь на Артура. Снова и снова.

— Заучка! — рычит мне в лоб. — Прекрати немедленно! Я не железный.

Не сразу осознаю, что имеет ввиду Артур. Пока не понимаю, что мои руки шарят по его телу. Так и замираю, переключаясь со страха перед темнотой на страх перед Артуром Бунтарёвым. Мы с ним одни. И я не имею понятия, что он собирается делать. Дрожу от страха. И чего-то ещё. Незнакомого и пугающего, что растёт в груди и расползается под кожей, когда он рядом.

Всё моё естество концентрируется на прикосновении ладошек к широченной грудной клетке парня. На том, как сильно бьётся ледяное сердце в самую середину. На Артуре сегодня голубая рубашка из плотной ткани. Гладкой и приятной на ощупь. Но она даже не спасает от жара кожи парня. Даже сквозь неё я чувствую, насколько обжигающая она. И насколько твёрдые грудные мышцы. Я не ведаю, что творю, когда скольжу рукой ниже.

— Заучка, — впервые слышу в голосе Артура такие нотки.

Будто... Будто он огромный опасный кот, который вдруг решил заурчать.

Руки Артура всё ещё удерживают моё лицо. Большие пальцы медленно скользят по щекам, а потом ложатся на губы. С обеих сторон. Полностью накрывая.

— Ой, — срывается с губ.

И парень тут же пользуется этим. Сминает приоткрывшиеся губы. Я замираю, жду, что палец проскользнет дальше, но этого не происходит. Артур просто водит большим пальцем левой руки по губам. Поочерёдно. То по верхней, то по нижней. Я забываю, как правильно дышать. Покорно приоткрываю рот. Шершавая подушечка пальца Артура щекочет нежную кожу губ. Она словно оставляет на коже мурашки, которые напитаны огнём и разносят его по всему телу. По каждой клеточке. Даже той, о которой я не подозревала.

— Заучка моя, — хрипло выдавливает Артур.

Я не вижу в темноте, но чувствую, что парень склонился надо мной. Его частое дыхание опаляет лицо. Губы. И в темноте мне кажется, что Артур Бунтарёв меня целует. Что это не шершавые пальцы скользят по абрису, а жадные губы. Приоткрытым ртом я ловлю его дыхание. С привкусом чего-то имбирного. Терпкого. И вкусного.

Я хнычу от остроты чувств. От того, что в темноте не могу ничего увидеть, все чувства обостряются в сотни раз. Кожа становится тоньше. Чувствительнее.

Я поднимаю руки. Слепо касаюсь пальцами волевого лица. Подбородка парня. Кожа жёсткая, немного колючая из-за щетины. И горячая. Будто у него высокая температура. Я приподнимаюсь на носочки. И совершенно случайно кончиком холодного носика соприкасаюсь с его губами.

В темноте раздаются два слаженных поражённых вдоха. Мой приглушённый и тихий. И его. Тяжёлый и сиплый. Я торопливо опускаюсь на пятки. Но ладони Артура смыкаются на талии. Сжимают. Тянут к себе, вынуждая вновь приподняться.

— Боже мой, — мои губы пересыхают, а колени мигом подкашиваются.

Потому что губы Артура прижимаются к кончику моего носа. Сухие. Жёсткие. В моей груди всё сжимается, а потом ухает куда-то в желудок.

Артур Бунтарёв только что поцеловал меня в нос?

— Боже, — повторяю тихо, пальцами сжимая плечи Артура.

Ноги дрожат. Мне необходимо держаться за Артура, чтобы не рухнуть на пол кладовки. Не лечь рядом с одной их грязных тряпок.