Вновь кажется, что кровь в венах в один миг превратилась в лаву. А ткань блузки и маечки испарились. Иначе как объяснить тот факт, что я настолько остро чувствую его прикосновение?

Рука с моих лопаток исчезает через несколько мгновений. Оставляя после себя ненавистный холод. Если бы не он, я бы решила, что рука на спине мне померещилась.

Я всё же поворачиваю немного голову вправо. Кидаю косой взгляд на Бунтарева.

Артур смотрит на учителя. Крутит в руках ручку. Я рассматриваю его профиль. Так сильно изменившийся за месяц. С болью в груди замечаю, что ему вновь сломали нос. Горбинка стала больше. А ещё под нижней губой длинный белый шрам появился. Которого до боли сильно, до зуда в пальцах захотелось коснуться. Чтобы убрать фантомную боль, которую он когда-то испытал. Чтобы подарить ласку.

В моей руке снова трещит ручка, которую я незаметно для себя сжала.

Артур глубоко втягивает ноздрями воздух. На его лице вдруг начинают ходить желваки. Как всякий раз, когда он злится. Он меняет положение на стуле. Шире расставляет ноги и переносит вес тела на левую руку. Тем самым ещё ближе подавшись ко мне. Нависнув надо мной весом своего тела. Увеличив площадь соприкосновения — теперь я чувствую не только его бедро, но и руку.

Я быстро отвожу взгляд. Как воровка, которую застали в момент кражи. Краснею. Вновь нервно поправляю очки на носу. Закрываю тетрадь и отодвигаю на край стола. Сверху укладываю ручку. Случайно цепляю локтем телефон. Он слетает со стола, но упасть на пол не успевает. Артур перехватывает смартфон у самого пола. Тот самый телефон, который он когда-то купил мне. С тем же чехлом с мишками.

Я замираю. Снова теряю дыхание.

Расправив крылышки лечу в самое пекло.

В тот момент, когда серые дьявольские глаза замирают на моём лице, мне кажется, что мир останавливается. Я не слышу ни единого звука. Не вижу абсолютно ничего, кроме лица Артура. Его льдистых глаз. Мне мерещится, что вся Планета замерла вместе со мной.

— Осторожнее.

Боже! От его тихого и немного хрипловатого голоса под кожей будто перышком провели. Стало щекотно. Особенно макушке. Там будто сконцентрировались огненные мурашки.

Я смотрю в серые глаза, в которых ничего кроме льда и безразличия не отражается. Он будто… Будто не узнал меня. Будто я совершенно незнакомый ему человек. Будто не он шептал мне, что я его. Его Заучка. Его игрушка.

В груди после острого укола ядом распространяется боль. Выжигающая всё.

— Спасибо, — едва слышно говорю я, протягивая руку, чтобы забрать телефон.

Пальчиками касаюсь обжигающей своим жаром ладони. Будто дефибриллятором ударяет в грудь. В который раз вздрагиваю. Опускаю ресницы и забираю смартфон.

— Пожалуйста, — ведёт плечом, чем ввергает меня в шок.

Слишком не похоже на него.

— Что? — выгибает бровь, замечая мой взгляд.

Я мотаю головой и быстро отворачиваюсь. Чувствую, как знакомо покалывает правую сторону лица под внимательным взглядом дьявольских глаз.

Вскидываю руку вверх.

— Да, Ульяночка? — добро улыбается Татьяна Викторовна.

— Можно мне выйти? — голос предательски дрожит.

— Да, конечно, — женщина пожимает плечами. — Как твоё самочувствие?

— Всё хорошо, спасибо.

Я поднимаюсь из-за стола и на подкашивающихся ногах покидаю класс. Застываю у класса, спиной прижимаюсь к стене, выкрашенной зелёной краской, и медленно сползаю по ней на пол. Утыкаюсь носом в колени и пытаюсь восстановить запредельно быстрый стук сердца.

Вытягиваю руки и смотрю на дрожащие пальцы. Горько улыбаюсь и зажимаю их между коленями. Кажется, что в груди произошёл целый взрыв. От эмоций меня корёжит. Я не хотела больше видеть Артура, но вопреки всему ждала встречи с ним. В глубине души. В том уголке, который не замёрз.