«Сундук» на Фурштатской — место знаковое и символичное. Негласный пункт встреч и свиданий магически одаренных существ всего Санкт-Петербурга. Лучший в городе кофе, в интерьерах защитные артефакты, на полставки служивший тут в качестве фамильяра кафе кот-оборотень Сэм и звучавшая вечерами живая музыка, в исполнении квартета талантливых полуэльфов.

Красота.

Настроение только поганое. И даже уютная атмосфера, обычная в «Сундуке» его не улучшила совершенно. Светка, сидевшая за уютным столиком в углу «Морского зала» сосредоточенно доедала уху. Весь стол был уставлен тарелками, тарелочками, плошечками и салатничками. Судя по масштабам стихийного бедствия, — стресс у подруги случился нешуточный.

— Мне кофе гляссе, Сэма, и чизкейк, — взглядом еще раз окинув их стол, Ева трезво решила, что может смело подругу объесть. Светке только на пользу.

— И два виски со льдом, — доедая уху, буркнула нимфа. — Мне очень нужно напиться, предаться разврату и утром страдать.

— Можно я соскочу с этого поезда? — Ева тихонько спросила. Не то чтобы очень надеялась на позитивный ответ, но попробовать стоило.

— Нет! — последовал вполне ожидаемый и категоричный ответ. — Тебе тоже расслабляться не помешает, подруга. Ты стала какая-то странная.

Возражать не хотелось. Ева вдруг ощутила, что ужасно, невероятно устала. Напиться? Отличная мысль. Второй раз в пусть и недолгой, но очень насыщенной жизни. Самое время. Решительно к себе пододвинула баклажанный салат, девушка приготовилась слушать очередную историю горькой любви.

Подруга с детства была очень цельной и страстной натурой. Натуральная платиновая блондинка внешностью обладала весьма примечательной. Лицо мраморной античной богини, тонкая красота которого подчеркивалась огромными, медового цвета, глазами. Изящные руки, точеные лодыжки, и воистину фундаментальные формы всего остального. Пышная, сдобная, аппетитная кустодиевская красота.

Светка одним только долгим и многообещающим взглядом заставляла абсолютно любого мужчину выпячивать впалую грудь и следовать зову инстинктов. Мужики на нее реагировали, как на фактирову дудочку глупые кобры. Только Канин, пожалуй, не поддавался ее обаянию, говоря, что у всех ведунов устойчивый иммунитет к нимфовским феромонам.

Все истории Светы были похожи одна на другую, как капли дождя. «Она его за муки полюбила, а он ее за ноги и за грудь», — как метко их определил тот же Канин. Ева слушала краем уха подругу, задумчиво ела, прихлебывая из стакана гремучее пойло со льдом и ловила себя на одной странной мысли.

Впервые за три долгих года, прошедших с момента ее поселения в доставшейся по наследству квартиру, русалка хотела домой. До сих пор никогда ее не тянуло в холодные, гулкие стены, хранившие память о старых владельцах. Временное пристанище, не желавшее стать Еве домом. Что же вдруг изменилось?

— Ты что ли влюбилась? — подняв взгляд загадочных глаз Светка вдруг Еву спросила.

Та поперхнулась закуской.

— Сдурела? Вообще не смешно! В кого, в рыбку аквариумную?

— У тебя новый жилец, а ты о нем скромно молчишь. Смотришь на телефон, явно нервничаешь, и еще кое-что...

— Фантазерка... — Ева поморщилась, хлебнув сладкий кофе. Выпитый виски приятно разлился по венам, выгоняя остатки промозглого холода. — И что же еще?

— Ты снова забыла, я ведь немножечко пифия. Не то, чтобы вижу грядущее, так... чувствую.

— В личной жизни тебе это не помогает, — зло ухмыльнулась подруга.

— Зря ты ерничаешь, — Светлана нахмурила мраморный лоб, задумчиво рассматривая кубики льда в опустевшем стакане. — Любовь твоя стоит на пороге, моя золотая.