Татьяна Анатольевна смотрит на меня в упор, ожидая ответа. Только какого?

Я и самой себе не могла ответить на этот вопрос. По факту, у нас всё закончилось. Но остыли ли чувства? Окончания всего добилась я своими собственными руками. Во-первых, не сказала ему о болезни, скрывала за всё время нашего с ним знакомства и общения. Во-вторых, запретила всем впускать Марка ко мне в палату, когда я оказалась в больнице после приступа, и тогда же он узнал о моей болезни. Огородилась от него. В-третьих, уехала на лечение в другую страну, не предупредив его. Не попрощавшись и не объяснившись ни в чем. Разве так поступают с любимыми людьми?

Там, на чужбине, среди незнакомых мне людей, между четырёх белых стен, я старалась не думать о нём. Мне было чем заняться. Чтобы общаться с персоналом, я учила их язык. Первое время мне помогала девушка переводчик, со временем начала справляться сама. Да и времени не было на страдания или на обдумывание своих ошибок. Меня всё время звали и водили на процедуры, также меня выворачивало и от боли, как и от таблеток. В эти моменты не думала ни о чём. Да что там думать, я в такие моменты мечтала лишь об одном, чтобы не чувствовать эту чёртову боль. В те минуты мне и дела не было до Марка. Да и вообще до никого и ничего.  Я мучилась. И чуть ли не проклинала тех, кто настоял на моём лечении… Я понимала, что они хотели, как лучше, но боль лишала трезвого ума и разума…

− Кхм… Дана Владимировна? – директор центра выдернула меня из грустных воспоминаний.

− Думаю, он уже обо мне давно забыл, − уклончиво ответила я, стараясь не затронуть свои чувства. – Уже столько лет прошло. Думаю, трудности в жизни заставили его забыть обо мне.

− Как же с вашей стороны? – не унималась Татьяна Анатольевна.

− Я распрощалась с ним ещё давно, когда меня уговаривали полететь на лечение в другую страну. И я согласилась. С тех пор прошло больше четырех лет, считайте уже пять. Будьте уверены, с моей стороны всё давно закончено, − скрепя сердцем выговорила я, игнорируя боль, что эхом отдалась внутри меня.

Боль в моём сердце означало лишь одно: что ничего не закончено, ничего не прошло. Хотя и прошло столько лет…

Неужели за столько лет чувства сохранились? Не остыли, не ушли и не пропали? Но мне нужна эта работа. Очень нужна! Остается, конечно, вариант с Виктором. Принять его предложение, но я отмела её сразу. Жанна итак столько для меня сделала, что не хотелось быть им обязанной ещё и в этом. Надо справляться со всем самой. Это моя жизнь и мои проблемы.

− Извините, Дана Борисовна, за следующий вопрос. Могу я узнать имя того человека? Вы, конечно, вправе его не называть, но я бы хотела бы быть подготовленной, если возникнуть некоторые вопросы, касаемо вам и… − директор помедлила, прежде чем продолжить. – И его. Поймите меня правильно, мне вы нужны. Работников итак не хватает, да и не торопятся сюда устраиваться. У вас же есть опыт работы с детьми, хоть и не такими. И мне очень не хочется отказывать вам в работе. Ведь ваши отношения были до этого. Главное, чтобы не возникло проблем с ребенком.

− Это опекун Милы Косолаповой, − выдохнула я. – До отъезда на лечение, я была классным руководителем её брата Жени. И во время нашего с ним знакомства, я не была в курсе, что Марк приходится родственником одного из моих учеников. Сейчас же я никак не ожидала, что он окажется в роли отца двух детей. Я не знаю, что у них произошло… − для меня всё это было полной неожиданностью: что Марк стал опекуном детей своей сестры, что девочка перестала разговаривать.