***

Чувствуя вину за потерянную работу друга, в свои выходные дни я хожу с ним всюду в качестве группы поддержки, пока он обивает пороги в поисках работы. И если поначалу я думала, что он злится на меня после признания, то сейчас я поменяла мнение. Либо же он обдумал всё и простил меня.

В груди теплеет, когда я вижу, что он смеётся над моими глупыми шутками и ведёт себя так, как и всегда. Это снова тот Дима, которого я знаю. Он продолжает забирать меня с работы, хотя я об этом никогда не прошу. И сколько за ним наблюдаю, вроде выглядит Дима бодрее, чем в тот день, когда лишился работы.

Вдруг вспомнилось беззаботное детство, когда после целого дня, проведённого в огороде с бабушкой, мы собирались с соседскими детьми и рассказывали жуткие истории, после которых было страшно домой идти.

Где это время? Когда мы успели вырасти и набрать себе проблем?

Чем старше становишься, тем больше жалеешь, что не пользовался моментом, не радовался мелочам и не брал от того времени всё, что можно было. Просыпаешься однажды и вдруг понимаешь, что ты взрослый человек, у тебя обязанности в первую очередь перед самим собой.

От грустных мыслей меня отвлекает Дима, который садится на водительское сиденье и громко хлопает дверью.

– Как прошло? – аккуратно спрашиваю я, по его лицу понимая, что прошло не очень.

– Как и везде – сказали, что перезвонят, – с тоской в голосе отвечает и тут же улыбается. – Это ведь ещё не конец, – хлопает меня по бедру.

– Да, не конец, – соглашаюсь и опускаю взгляд на свои руки.

Мы обошли почти все возможные места, где требуются водители, и везде одно и тоже. Надежда, которая до этого ещё тлела, начинает угасать, а вина, что это всё из-за моего длинного языка, грызть ещё больше.

– Эй, – Дима касается двумя пальцами моего подбородка и заставляет поднять взгляд на него. – Ты чего сырость разводишь? – спрашивает и вытирает большим пальцем дорожки слёз.

– Это моя вина, – всхлипываю я. – Ты ведь хотел уехать, маму забрать, жизнь свою устроить, а что теперь? – словно ребёнок, вытираю рукавом нос, снова всхлипывая.

– Да брось, – широко улыбается и обнимает меня. – Не в нашем городе, так в соседнем, но работу найду.

Я утыкаюсь носом в его плечо, оставляя мокрое пятно на его рубашке и при всём желании не могу успокоиться.

– Так, давай прекращай! Ты ведь у нас всегда всех подбадривала, ты как энергетик для окружающих – питаешь всех позитивом. Что это за сопли тут, а?

– Всё-всё, успокоилась, – отлипаю от него и вытираю щёки. – Больше не буду, – улыбаюсь я.

– Вот так-то лучше, – говорит Дима и устраивается поудобнее в водительском кресле, заводя машину. – Поехали домой? – спрашивает, повернув голову ко мне.

– Угу, – киваю и сама тоже пристёгиваюсь.

Дима подвёз меня до дома, а сам уехал к себе. Правда, живёт он через два дома, так что ехать недалеко. От города нас разделяют несколько километров, на которых расстелились зелёные поля, принадлежащие нашей ферме. Но наше маленькое поселение, в два десятка домов, тоже часть города.

Захожу во двор нашего старенького дома и, погладив идущую навстречу, виляя хвостом, собачку, иду в дом. Бабушки нет, а на улице ещё светло, значит она в огороде. И я, перекусив бабушкиными пирожками, иду помогать ей. А то я её знаю – будет корячиться, пока давление не подскачет, а потом полночи мучиться. Лучше я буду всё доделывать, чем переживать за неё ещё больше. Что, собственно, и сделала, после чего упала, как мешок картошки, и заснула мёртвым сном.

Рано утром, когда, укутавшись в тоненький кардиган, я иду к автобусной остановке, мне преграждает путь чёрный внедорожник с затемнёнными окнами. Нетрудно догадаться, кому принадлежит эта машина и по чью душу приехала.