А главное, от меня-то теперь она что хочет? Все двадцать лет отец был не нужен, только бы счета регулярно пополнялись, а когда поняла, что сынок может и на три буквы послать – стала на гниль давить. Вот только я в его годы уже бизнес начинал поднимать, а этот же только и знает, что пить, курить и иметь все, что движется. 

– Ты меня не слушаешь, да?

– Уже давно, Вероника. 

В ответ мне выдают возмущенное фырканье. И в тот момент, как шасси касаются взлетной полосы, наконец-то замолкают. И на том спасибо.

В аэропорту прямо у трапа нас уже ждет машина фирмы. Таким образом, мы минуем все формальности и толпы народу, что в середине дня всенепременно заполонили зал аэропорта. Я вообще, чем дальше, тем больше превращаюсь в антисоциального человека. Да и с таким “окружением” иногда невыносимо хочется запереться где-нибудь на необитаемом острове на век-другой.

– Тебя куда забросить? – спрашиваю, когда выезжаем с территории аэропорта.

– Домой, надо полагать. Если я тебе сегодня не нужна.

– Не нужна. Буду на работе допоздна.

Называю водителю адрес, куда необходимо заехать в первую очередь, и уже через полчаса высаживаю любовницу у элитной многоэтажки.

– Позвонишь, как освободишься? – спрашивает на прощание Ника.

– Позвоню, как будет время, – как всегда, отвечаю размыто и без конкретики.

Зачастую у меня и правда нет его, этого нужного всем времени. Да и любителем трепаться по телефону не был никогда. 

Забросив Веронику, мчу на фирму, где уже час как идет собрание акционеров и куда их безалаберный генеральный директор снова опаздывает. Попутно набирая Ольгу. И первым что слышу в трубке:

– Твой сын, ты его и воспитывай! – визг. Нервный визг. – Все, Дамир, я так больше не могу! Сколько я буду еще ходить за ним по пятам? Когда-то же у него должно появиться чувство ответственности! Ты его разбаловал, ты его и ставь на место.

– Я разбаловал? – рычу в трубку, сжимая гаджет до хруста в пальцах. – Не ты ли с рождения ему сопли подтирала и сюсюкалась до самого совершеннолетия, спуская все его закидоны на тормозах?

– А что я должна была делать? – выпаливает удивленно бывшая. – Мне было некогда возиться с его заморочками. Ему нужна была твердая мужская рука.

– Хороший подзатыльник ему нужен был. Но ты свинтила в Англию, устраивать личную жизнь, Оля, – откручиваю крышку с бутылки воды и залпом осушаю.

– Я просила меня так не называть, Абашев! И что, по-твоему, мне было делать? Ты подал на развод, мне нужно было думать, как жить дальше.

– Вот только давай не будем возвращаться к этой теме. Ты прекрасно знаешь, почему мы с тобой разошлись. Эта тема уже пылью покрылась, и поднимать ее снова нет смысла.

На том конце провода виснет тишина и недовольное сопение.

– Что он натворил на этот раз? – спрашиваю немного погодя, слегка умерив свой пыл. Криками, истериками и взаимными претензиями мы точно проблему не решим.

– Игнорирует занятия, его регулярно ловят в клубах, а вчера наш сынок налетел на штраф, гоняя по ночному городу со своими дружками.

– И на чем он это у нас гонял? Он же разбил тачку.

– Купил.

– На что? Я месяц как перестал ему отправлять деньги.

– Разве не ты ему посоветовал продать его разбитый Порш на разбор? 

– Смотри-ка, есть еще мозги в его пропитой и прокуреной голове! – ухмыляюсь, удивляясь, как это наши Тимурчик решился свою драгоценную зверюгу сбыть. 

– Есть. И далеко не такой он у нас глупый, каким ты его считаешь.

– Я не считаю его глупым. Ленивым, разболтанным, разбалованным и в задницу тобой зацелованным, Оля, но не глупым. Он у нас пакостный манипулятор.