Скрываюсь за дверью. Падаю на кровать. Никогда не чувствовала себя такой разбитой. И физически, и морально. Сразу погружаюсь во тьму, сомкнув веки. Но до конца, кажется, так и не засыпаю.

В моей голове постоянно кружатся мысли. Мелькают картинки последних дней, хаотично сменяя друг друга. За всей этой путаницей я вновь и вновь пытаюсь представить наш разговор с Ростиславом.

В таких видениях я без страха смотрю в его небесные, светлые глаза. Сказав о беременности, наблюдаю, как в них зажигается тысяча вопросов, растерянность и осознание бесповоротности. Я так понимаю его чувства, с трепетом жду ответа. И он каждый раз берет меня за руку. Улыбаясь, касается губ. А когда отстраняется, его взгляд полон твердой уверенности. Он заверяет, что я не одна... что нас теперь трое...

Резко просыпаюсь от громких звуков. Часто моргаю и поворачиваюсь к окну. Уже стемнело. Проверяю время на телефоне. Двенадцать часов. Выбравшись из постели, подхожу к двери и прислушиваюсь. Из гостиной доносятся голоса родителей. Они общаются на повышенных тонах, но отчетливо расслышать мне удается только собственное имя, на которое папа делает ударение в своей острой и жесткой речи. Страшно представить в какой он ярости... Как же мне теперь ему на глаза показаться?

На цыпочках возвращаюсь в кровать. Сейчас я точно на это не осмелюсь. Лучше мне не высовываться.

Укутываюсь в одеяло, словно оно может меня защитить. Так и лежу в темноте под звуки родительской ссоры. Ничего не изменилось. Кроме того, что теперь причиной скандала являюсь я.

Тянусь к тумбочке. Достав наушники, подключаю их к телефону. Звучит мелодия, и я вновь уношусь далеко в свои мысли. Сегодня весь день они были заняты моим разбившимся вдребезги будущим, страхом перед родителями и тем, насколько я не оправдала их надежд.

Несмело дотрагиваюсь до живота. Сначала лишь уколов кожу кончиками холодных пальцев, а затем полной ладонью, которую тут же окутывает теплом.

За всеми переживаниями и эмоциями мне трудно понять, что чувствую на самом деле. Словно вдруг разделилась надвое. С одной стороны я прежняя домашняя девочка, озабоченная успешной учебой; но с другой — совершенно другая, сама себе еще незнакомая, с головой нырнувшая в неизвестность. И как осмыслить себя в этом противоречии?..

Но я точно знаю, что не хочу больше оглядываться на упущенные возможности. Хочу думать о том, что теперь ждет меня впереди. А в этих мыслях я всегда возвращаюсь к Радкевичу. Будто не могу планировать, не узнав, как же он отнесется к моей беременности? Как свободолюбивый парень, честно заявляющий о бессмысленности отношений? Или как мой Ростик, с которым мы вместе любовались звездами, были так близки среди них? Музыка в наушниках и летняя ночь наталкивают меня на мечты об этом.

Утром просыпаюсь с телефоном в руке. Не помню, когда его выключила. Поднимаюсь и, прислушавшись к себе, с облегчением улыбаюсь. Тошноты пока нет. Наверное потому, что вчера толком ничего не ела. Направляюсь к выходу. У самой двери на пару секунд останавливаюсь, ощущая, как от волнения разгонятся сердце. Но голод сильнее боязни встретиться лицом к лицу с папой. Тяну за ручку и выхожу в коридор.

Стараясь не шуметь, пробираюсь на кухню, представляя, с каким удовольствием выпью стакан холодной воды. Выворачиваю из-за угла и столбенею в дверном проеме.

За обеденным столом сидят родители. Напротив, перед кружкой с чаем, расположилась Ирина Максимовна. Они одновременно поднимают на меня сосредоточенные взгляды.

Я переживала о встрече с папой, а тут такое собрание... Не схожу с места, словно приросла к полу. Только широко раскрытыми, удивленными глазами смотрю на окружающих.