— Привет, Агата, — резко говорит, едва я останавливаюсь напротив.

— Привет, — отвечаю в его манере. Мои причины грубить и злиться вполне очевидны, а вот агрессия Егора просто загадка какая-то! — Что тебе нужно?

— Мы должны объясниться, — твердо заявляет.

— Я так не думаю. Даже не представляю, что ты можешь мне объяснить, — недовольно высказываюсь.

— Зато ты кое-что должна! — бросает мне Егор.

Смотрю на него с изумлением, часто хлопая ресницами.

— Ты выставила меня перед всеми полным идиотом! — грубо продолжает он. — К чему эта провокация? Пацаны теперь только и делают, что обсуждают твою выходку с Ростиком!

— Провокация?.. Выходку?.. — с непониманием повторяю за ним.

— Что между вами там произошло? — В глазах Егора застывает вызов, а до меня вдруг доходит вся суть его визита и претензий, ради которых он притащился в рабочее время с самой окраины города!

— Что произошло — тебя не касается, — жестко отвечаю, даже не пытаясь скрыть кипящую внутри злость. — Тебя теперь вообще в моей жизни ничего не касается! Я-то думала, ты извиниться приехал! А тебе хватает наглости с меня объяснения требовать? После того как ты поступил?!

— Я сделал глупость, оступился, не спорю... — серьезно говорит Егор, прикладывая ладонь к груди.

— Оступился? Ты так это называешь? — поражаюсь словам и уверенности, с которой они вылетают из его уст. Просто не узнаю Егора! Вместо того чтобы извиниться, он "не спорит"?!

— Но ты тоже хороша! Так отомстить мне! — произносит с обидой в голосе.

— Большего бреда в жизни не слышала! Причем здесь вообще ты? — теряя терпение, всплескиваю руками.

Егор заглядывает в мои глаза, выражение его лица меняется. Он покачивает головой, растягивая губы в улыбке. Она полна горькой насмешливости.

— Я и есть самый настоящий идиот. — Егор делает шаг навстречу, не отводя пристального взгляда. — Все, что говорят — правда! Ты втюрилась в него! Втрескалась по уши, как дурочка! — Он говорит дерзко, старается больнее уколоть меня. — Будешь теперь бегать за ним? Скрасишь пару вечеров? А если повезет, то Радкевич снизойдет и разрешит покрутиться рядом, пока не свалит в Англию. Тебе останется потом только слезы лить в подушку!

— Я это выслушивать не собираюсь, — цежу сквозь зубы, едва сдерживаясь под натиском гневного блеска в глазах Егора. Вздрагиваю, когда с его губ срывается напряженная усмешка:

— Неужели ты возомнила, что можешь что-то значить для него? Это просто поразительная глупость, Агата!

Я хочу возразить, выплеснуть бурлящее в венах негодование, но слова застревают в горле.

— Видеть тебя не могу, — это все, что мне удается произнести вслух.

Круто разворачиваюсь и устремляюсь прочь. Грудь тесно сковывает обидой, к глазам подступают слезы разочарования. Егор так долго убеждал меня в своих чувствах, которые на деле оказались только словами. А я еще думала, что он пришел расстаться по-хорошему! Не зря не могла до конца довериться ему в отношениях, они при первой же проверке на прочность дали трещину.

Спешно перебираю ногами. Аллея, а вместе с ней территория университета, остается позади. Направляюсь к трамвайной остановке. За чередой гневных эмоций, бушующих на поверхности и обращенных к Егору, все очевиднее становятся другие, прорезающие в моем сердце темную червоточину.

Тогда вдруг понимаю: мне горестно от того, что в едких словах Егора я вижу правду. Пусть малую, представленную им в циничном и непристойном свете, но все же правду. Обо мне и Ростике, о том, как все выглядит со стороны. Это так противоречит приятной вдохновленной легкости, с которой я десять минут назад спешила домой.