— Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, — бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.

— Папочка, почему ты не разбудил меня? — раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.

Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.

У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.

— Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, — светится он от счастья, держа её на руках. — Принцесска, познакомься с тётей Надей.

Девчушка переводит на меня огромные синие глаза, округляет их.

— Ой, я думала это Милана, — хмурит она светлые бровки.

Милана... Не мать она ей вовсе.

— Ну, до Миланы мне далеко, — отвечаю, приходя в умиление. — И как же тебя зовут, принцесса?

— Василиса, — прячет она лицо, укрывшись в волнистых волосах и вцепившись в шею Максима.

— Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.

— Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, — Максим ставит девчушку на пол и она убегает. — Она не любит... посторонних женщин.

Так вот оно что.

— В этом вы с ней схожи, — отвечаю, не подумав. — В смысле, в общем, не важно. Я ухожу.

Тупость.

Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, намереваясь обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.

— Что-то потеряла? — спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.

— Не могу найти свою обутку, — отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.

— Обутку? Что за слово деревенское такое? Это ты про чёрные растоптанные калоши? — встревает Милана с надменным видом.

— Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, — рычу я, даже не глянув в её сторону.

— Так я их выбросила, — как ни в чём не бывало.

Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он — с укором.

— Как это выбросили? Зачем? — всполошившись, прикрикиваю я.

За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва первосортная.

— Я думала, для этого они там и валялись. Здесь обувь обычно не стоит, знаешь ли.

— Милана, тебя кто вообще просил? — свирепствует Максим.

Ну надо же. Вчера от алкаша меня спас, а сегодня уже собственная невеста находится под ударом. Я вношу смуту в жизнь Максима.

— Я-то здесь при чём? Я же невиновата, что твоя сестра разбрасывает свою обувь где попало!

— Дай ей свои туфли! Живо! — командует он, повышая на неё голос.

— Они будут ей малы! У меня тридцать восьмой, а у неё вон какая лапа! — брызжет она ядом, в недовольстве размахивая "крыльями". — Не меньше сорокового!

Стою и сжимаю кулаки, сдерживая в себе весь негатив. Если бы не Максим, ей точно прилетело бы от меня.

— У меня тридцать седьмой! Но вы правы, мне чужое не нужно, — не желая больше спорить, я открываю входную дверь и босиком выхожу на площадку. — Максим, проводи меня до машины, в сумке у меня есть пара обуви.

Обидно до слёз за новые балетки, но мне нельзя показывать слабость. Не могу же я перед какой-то девицей распустить нюни.

Бросив на Милану многозначительный взгляд, Максим выходит следом за мной и мы молча спускаемся в лифте на подземную парковку. Обнимаю себя руками и дрожу, изо всех сил стараясь удержать потоки слёз. Если здесь все такие, как Милана, мне следует сегодня же купить билет на обратный рейс. Этот город явно не для меня. За сутки я ещё не встретила ни одного приветливого человека. Разве что Максим проявил милосердие, но скольких нервов ему это стоило...