«Кедровский Максим Сергеевич, генеральный директор компании "Мельхиорикс"».

Прикусила губу от жгучего желания достать где-нибудь маркер и подписать «… и полный дурак». Я как раз занесла кулак для того, чтобы постучать в дверь, ужасаясь собственному волнению и страху, что тугими змеями зашелестели внутри, как дверь передо мной уже распахнулась.

Я вздрогнула от неожиданности, и уставилась на красивое лицо Кедровского, который сощурив каре-зеленые, чуть приподнял бровь, оглядывая меня сверху вниз.

- Опаздываешь, Воробьёва, - просто сказал он. – Проходи.

Он приоткрыл дверь, веля жестом заходить в его кабинет. Я прошла, уже начиная злиться. Кабинет у Кедровского был внушительным, просторным. Много картотечной мебели, шкафчики со стеклянными дверцами – и все в таком чистоте и порядке. Каждый документик к документику. Цветные корешки новеньких папок-регистраторов, не то что у нас в университете – все какие-то древние журналы и поношенные папки почти с советских времен. Два больших окна с жалюзи – вид на город, в основном на крыши домов и кусочки дорог и улиц, потому что высокий этаж.

Кондиционер, кулер, два маленьких кожаных диванчика, на которых Кедровский, без сомнения, пока не начал встречаться с Дианой, а может и после, периодически драл своих секретарш или других своих фанаток. Между диванами низкий журнальный столик из стекла с двумя глянцевыми журналами по бизнесу и белоснежной чашкой на блюдце с недопитым в ней кофе. Две кадки с высокими фикусами по углам кабинета, возле одного из фикусов небольшой аквариум и, конечно же, внушительный рабочий стол с навороченным компьютером и самой разной канцелярией в полном составе. Никакого бардака здесь не наблюдалось вообще ни в одном уголке. Как будто этот кабинет существовал лишь для журнальных фотосессий.

4. Глава 4

- Прошу, - Кедровский указал мне на одно из двух кресел, что стояли напротив его стола.

- Скажи, Кедровский, тебя вообще здороваться учили когда-нибудь? – процедила я, бросая на него гневный взгляд. Я уселась в кресло, наблюдая за тем, как Макс обходит свой стол и изящно усаживается за него.

- Во-первых, я теперь твой начальник – и ты, Воробьева, давай-ка меняй свой тон, - сказал он грубо. – Во-вторых, ты мне должна, помнишь? Так что в твоих интересах, чтобы эти будущие полтора месяца прошли в максимально комфортной для нас с тобой атмосфере. А здороваться учили. Так что вот тебе: здравствуй, Воробьева, пора тебе начинать слушать о своих обязанностях.

- Нравится подчинять, да? – гадко ухмыльнулась я, уже на пределе гнева. – Этим здесь обычно занимаешься?

Я чуть качнула головой в сторону двух зеленых кожаных диванов.

Максим устало выдохнул, положил ладони на лицо, слегка потер глаза, и, откинувшись на спинку кресла, снова посмотрел на меня.

- Скажи, Воробьева, ты совсем дура? – спокойно спросил он. - Или у вас там, в МГУ, ещё всё-таки не только по названию умные бывают?

- Да пошел ты к черту, Кедровский.

- В общем, так. Если не прекратишь выёживаться, я прямо сейчас позвоню твоему отцу…

Я вскочила с кресла и мгновенно оказалась у стола Максима, прямо напротив него. Уткнув руки в столешницу, я испепеляла его взглядом, и все равно, как бы мне этого не хотелось, успевала отмечать на заднем дворе сознание то, каким он красивым был в этом своем темном костюме, в белой рубашке, галстуке. Как красиво было его смуглое лицо с высокими скулами, широким, таким мужским подбородком, густыми, почти прямыми бровями. Вот блин, а… Хорош гад, но я спуску за это не дам.