Чтобы сместить фокус, перевожу внимание на поднос. Там лёгкий суп, приятно пахнущий курицей, два румяных сырника и горячий чай с ароматом мяты.
– Не бойся, Диана. Эта еда безопасна – её готовила Азиза.
– Понятно. Спасибо, – киваю. Так и правда спокойнне – знать, кто готовил.
Под внимательным взглядом мужчины беру ложку и пробую суп.
Вкусно.
И, вопреки ожиданиям, тошнота не только не усиливается, но даже отступает.
Съев немного, снова смотрю на Албаева, который так и стоит у меня над душой, скрестив руки на груди.
– Вы и в душ со мной пойдёте? – приподнимаю брови саркастично и почему-то снова перехожу на вы.
– Ну если ты так сильно этого хочешь…
Он говорит ровно, но в глазах, в этом дьявольском прищуре я замечаю такую искру, что суп не в то горло идёт, заставив закашляться.
Гад.
– Спасибо, кхм… – пытаюсь откашляться и нормально вдохнуть. – Обойдусь.
Албаев снова ухмыляется, но на этот раз направляется к двери. Уходит, ничего не сказав.
И, кстати, щелчка замка я не слышу.
А буквально минут через пять, когда я расправляюсь с супом и принимаюсь за сырник, с улицы доносятся громкие голоса. Точнее плач. Женский.
Отставив тарелку, иду к окну.
На улице Мадина и её дочь Хани. Обе рыдают, пока двое охранников Албаева грубо тащат их под руки к воротам.
– Прости нас, Самир! – выкрикивает Мадина уже у самой калитки. – Прости! Она не ведала, что творила! Дура девка! Я ей сама чуть космы не повыдирала! Она просто влюбилась в тебя, Самир!
Но вопли Мадины действия ни на охранников Албаева, ни на него самого, спокойно идущего сзади от ступеней крыльца, не имеют. Мадину, вслед за её дочерью, выталкивают за ворота.
Глава 9
В себя я прихожу окончательно где-то день на третий. Слабость уходит, просыпается нормальный аппетит, а желудок перестаёт жить своей жизнью и перестаёт напоминать о себе тошнотой и периодическими спазмами.
Спасибо Азизе за её заботу, за замечательный куриный суп и мятный чай – она просто мастер ставить на ноги болеющих. С неё бы, кстати, получилась отличная медсестра, жаль, что с её социальным положением образование для неё оказалось недоступным.
Албаев, как сказала Азиза, куда-то уехал на пару дней по делам бизнеса, а ей приказал присматривать за мною и моим здоровьем. Но двор его дома по-прежнему напичкан охраной, так что мысли о побеге я отметаю. Я так-то сейчас и ста метров не пробегу, чтобы не свалиться с коликой в боку, чего уж говорить про заборы и прочее. Тем более, думается мне, тут жутский пёс никуда со двора не делся.
Стараюсь помогать Азизе на кухне, потому что она теперь осталась одна, и Албаев пока никем её не заменил, обещал отпустить, когда вернётся. Она меня каждый раз пугает, когда останавливается отдышаться и хватается за живот: в моей голове сразу судорожно начинают вспыхивать картинки из учебника по акушерству.
Меня больше не запирают в комнате и даже позволено пользоваться интернетом, но без соцсетей – куда я захожу и что просматриваю, контролируется удалённо.
Сегодня Азиза уезжает пораньше, едва закончив готовить обед.
– Мне нужно к врачу успеть, – обнимает она меня перед уходом. – Поешь, Диана, ты уже восстановилась почти, а ешь по-прежнему мало.
– Я поем, – киваю ей. – Обещаю.
Проводив Азизу, я действительно заставляю себя съесть творог с клубничным вареньем и даже выпить заваренный ею ромашковый чай, а потом поднимаюсь в свою комнату. Включаю выделенный мне ноутбук и едва сдерживаюсь, чтобы не потроллить тех, кто отслеживает мой сёрфинг в сети, написав в поисковике что-то типа “как вырубить пять человек охраны и сбежать из крепости”, но всё же сдерживаюсь, потому что тогда у меня заберут эту возможность вообще.