…о, чёрт! Ну почему, зачем?! Перед глазами возник образ другой. Гибкие руки, изящная шея, по-детски, но совсем не детские пухлые губы и глаза, как у оленя с янтарным пламенем.

Мотнул головой, открыл глаза, в темноте ощупывая взглядом спину жены. Кирочка, Кира, что со мной?

Словно услышав мой крик души, она повернулась, пробормотала что-то, а я, не выдержав, уткнулся ей в ямочку над ключицей.

— Ки-ра, — рука уже блуждала по ее телу, пытаясь забраться под ночную сорочку.

— Коль?.. — она попыталась приподняться на локте, но я, воспользовавшись этим, обхватил ее за бедра и перекинул на себя.

— Моя хорошая, девочка моя… — губами скользил вниз, прокладывая дорожку между ложбинок ее грудей.

— Ох, ну ты ж… спать не даёшь, — сонным голосом забормотала она, притягивая к себе ближе.

А я уже провёл рукой между ее ног — горяченькая и уже готовая для меня. Моё спасение, моя пристань…

Кира обхватила рукой мой уже вздыбленный член, направляя в свою готовую для меня пещерку. Ох, хорошо…

Я зажмурился и тот же миг вновь увидел перед собой идеальную загорелую спину в вырезе ярко-красного платья.

— Коля… — услышал жалобный писк жены. — Что не так?

Резко вскочил, скидывая с себя жену. Сел на край постели, сжал руками голову. Мать твою! Ведьма, чёртова ведьма! Мой поникший орган вяло покоился между ног, а сзади уже раздавалось тихое всхлипывание Киры…

…Этой ночью мне так и не удалось поспать, да и Кирке тоже. Просидел в кухне, уставившись в светлеющий пейзаж за окном. В ушах до сих пор стояли рыдания жены. Знал, что она по-прежнему не спит, ворочается за стеной. Ну я идиот! Разбудил, взбудоражил и в самый момент дал маху. Что со мной? Мне дела нет до этой Рощинской тёлки. Ну, красивая она… Черт побери, очень красивая! Но не моя же. Не моя! И не нужна она мне. Всего-то довёз бабу до дома, но почему она теперь лезет мне в голову и не дает спокойно жить?

Услышав шаги в прихожей, напрягся. Надо что-то сказать, как-то объяснить жене, только вот как?

Она застыла в проёме двери, хмурая, под глазами тени.

— Кир… — я поднял на нее виноватый взгляд.

— Можешь ничего не говорить, я уже все знаю.

— Откуда?

Она хмыкнула:

— Оттуда, — указала пальцем наверх.

— Что, что ты знаешь? — хотел крикнуть, но вместо этого вяло пробормотал — язык еле ворочался.

— Ну как что? Знаю, как ты работал всю ночь напролёт. Уработался, бедный. — Я удивлённо уставился на жену, а она продолжала. — Ты никогда раньше не набрасывался на меня среди ночи, а сейчас что, вину почувствовал? Вон, член твой так измылился, что на меня сил не осталось.

— Кир, ты больная, что ли? Ты о чём вообще?!

— О том, Коленька, о том. Понятно мне, что у тебя за работёнка такая. Кстати, если вдруг тебе все-таки захочется секса со своей женой, то не забудь о презиках. Не хочется всякую грязь от твоих шлюх цеплять!

Я сам не понял, как одним движением смахнул посуду со стола. Графин с тяжелым грохотом покатился по полу, разбрызгивая воду, кофе залил обои.

— Ну, знаешь! — вскочил, отодвинул жену в сторону, бросился в прихожую и принялся напяливать на себя одежду.

Вслед мне доносился ядовитый смех. Схватив спортивную сумку, я выбежал из дома.

Долго бродил по улицам, спустился в метро и долго катался по разным веткам подземки в надежде, что это поможет мне успокоиться и прийти хоть к какому-то решению. Мог навестить одного из приятелей, но тогда пришлось бы рассказывать всё, что случилось за последние два дня. На самом деле рассказывать было не о чем, и если бы я начал мямлить что-то о Кире, о Рощине и его невесте, то вряд ли меня кто-либо понял, потому что я и сам не мог понять себя.