Слёзы катились по щекам, а я совершенно не понимала, что произошло.

— Ринар, я никому не давала свою кровь. И не знакомилась ни с кем, кроме Каса, нескольких возниц, семьи Янины и тех попутчиков. Но я даже не помню их имён. Я бы никогда не стала участвовать в заговоре против тебя, Ринар, даже если бы они угрожали меня убить. Пожалуйста, поверь мне, — голос сорвался, а Хаш ссутулился и отвернулся.

Ринар не поверил.

— Алина, я спрашиваю последний раз. Откуда у этих варваров взялась твоя добровольно данная кровь? — голос Ринара звенел непривычным металлом, в нём сквозили властные нотки, которые я от него слышала лишь в самом начале знакомства.

— Я не знаю, Ринар, — прорыдала я. — Почему ты мне не веришь?

Он молчал. Долго. А потом заговорил сухо и бесцветно.

— Когда-то я был влюблён в девушку, её звали Раззона. Поначалу она встречалась с моим старшим братом, но их отношения быстро сошли на нет. Мы познакомились. Она ответила мне взаимностью, и мы прекрасно поладили. Она была дочерью гранда, поэтому я изначально был настроен на брак с ней. Вот только мой отец был категорически против, потому что она не имела способностей. Все члены императорской семьи могут заключать брак только с одарёнными людьми, это гарантирует наличие магии хотя бы у первых двух наследников. Тогда ещё был жив старший брат, и я не планировал занимать трон, но, тем не менее, ослушаться отца не мог. Кроме того, было ещё одно препятствие. Естественно, мы с Раззоной не были близки, она хранила невинность. Отец сразу сказал, что Раззона не подойдёт и с учётом моего дара необходимо выбирать огневичку. Я был очень юн, и не имел тогда опыта с девушками, не знал, что способен обжечь. Раззона не подпускала меня слишком близко, она была старше на четыре года, да ещё и гораздо прозорливее меня. Хотя это оказалось несложно, я был слишком наивен и глуп, — цинично хмыкнул Ринар.

Я внимательно вглядывалась в его лицо и не понимала, какое отношение эта история имеет ко мне, но слушала, хоть и рассказ о бывшей возлюбленной, пусть и мёртвой, был неприятен, даже болезнен.

— Когда я попытался объяснить Раззоне, что не смогу на ней жениться, у неё случилась истерика. Положение любовницы её категорически не устраивало. Началась череда выматывающих скандалов, в которых я разрывался между чувствами и долгом. Сейчас я понимаю, что Раззона изначально имела на меня виды и умело мною манипулировала. Но тогда я всё принимал за чистую монету. После одной из наших с ней ссор я сильно повздорил с отцом. А потом она сказала мне фразу, которая зародила в душе сомнения: «Нам мешает быть вместе только твой отец!». Поначалу я с ней даже согласился. Я предложил ей своё отречение от прав на престол, но этот вариант ей категорически не понравился. А дальше меня на беседу пригласил потенциальный свёкор. И разговор у нас вышел крайне неприятный. Он скатывался к тому, что было бы, если бы на престол взошёл я, как хорошо бы тогда всё устроилось, как я был бы счастлив с его дочерью. Нет, он не предлагал убить отца. Скорее прощупывал почву. После этого разговора я ушёл из его кабинета с желанием помыться. Эта история длилась несколько месяцев. Раззона то становилась невероятно нежна, то холодна. Я сходил с ума, пока в один из дней её отец не поговорил со мной откровенно. Он сказал, что у них есть план, что он желает видеть меня императором, а свою дочь — императрицей. Он был очень убедителен, но я не мог на такое пойти. Хотя и рассказать о заговоре тоже не мог, понимал, что отца Раззоны тут же казнят, и она мне этого не простит.