Дни сменялись днями, ночи — ночами. Мир словно разделился на две части: белые больничные простыни ранним утром и чёрные шёлковые — поздним вечером. В своих чувствах к Ринару я больше не сомневалась, наоборот, с каждым днём они становились всё глубже. Вскоре я вообще не могла представить себя без него.

Меня накрыло любовной эйфорией, и всё в женихе казалось прекрасным — от чувства юмора до мочек ушей. Я любила его так пылко и ярко, что надо мной даже не подтрунивали окружающие, ведь стыдно приличным людям бить лежачих и издеваться над убогими. Только двойняшки иногда закатывали глаза в ответ на мои дифирамбы Ринару. Янина улыбалась немного грустно, а затем шла помогать Синнаю. Эти двое потрясающе сработались и действовали синхронно, понимая друг друга без слов.

Ринар же приходил каждую ночь, чего бы ему это ни стоило. Он не говорил громких слов, но его забота проявлялась в мелочах — от корзинки свежих ягод до массажа уставших стоп. Рядом с ним любые сложности казались преодолимыми, а мир — прекрасным.

В ту весну я полюбила не только императора, но и его страну, земли и людей.

12. Глава одиннадцатая, о том, как Ринар впервые называет меня любимой

В любовном угаре время летит незаметно. Когда до нашей свадьбы осталось чуть больше месяца, ситуация в городе наконец стала меняться. Новых пациентов с сонной лихорадкой уже не поступало, население благополучно переболело.

Мы начали принимать пациентов с самыми разными хворями и состояниями — от переломов до родов. Синна́й, Варра́х, Элехи́р и Кела́й остались в клинике наряду с несколькими другими целителями и персоналом, некоторые врачи возобновили дежурства во дворце. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Перед летними праздниками Ринар хотел снять кордоны и открыть город.

А у нас с Яниной появилось время лениво пить сладкий отвар годжики по вечерам в небольшом саду при клинике, в светлой беседке. Её восстановили совсем недавно, и она красиво утопала в зелени… или, правильнее сказать, багряни. Буйная растительность радовала сочным бордовым цветом, который шикарно смотрелся на контрасте с белыми дорожками, светлыми стволами деревьев и ажурным молочного цвета куполом беседки. Мы прочно облюбовали это место с видом на двери приёмного покоя. Иногда из них выходил нахмурившийся Синнай в поисках своей самой верной помощницы, и Янина с улыбкой бежала ему навстречу. Но сегодня было тихо.

— Алина, я давно хотела тебя спросить, — подруга перевела взгляд на здание клиники. — Кто такой Баркай Д’Вельсорд? Я тоже Д’Вельсорд, но родственников мужа с таким именем не знаю, отец тоже никого не вспомнил.

Молчала я долго. Не знаю, почему все остальные забыли про Баркая, а я нет. Наверное, стоило окончательно признать, что на меня местная магия действовала не так, как на карастельцев. Что Молот Правды, что Поводок Слуги, что другие заклинания.

Рассказывать Янине историю её материнства было бы жестоко. Всё равно сотрётся из памяти, так зачем расстраивать и мучить подругу чувством вины? Я всё ещё надеялась, что их работа с Синнаем перерастёт в роман, всё-таки они составляли чудесную пару, а более трепетного и нежного партнёра для израненной души Янины сложно даже представить.

— Не знаю, так вышло, — постаралась отговориться я. — Лучше расскажи, как Синнай? Ты говорила, что он вчера хотел пригласить тебя на прогулку?

— Ох, лучше не вспоминать. Он действительно пригласил меня на прогулку. По ювелирным лавкам. Попросил помочь подобрать кольца для девушки, в которую он влюблён и которой хочет сделать предложение. Алина, ты не представляешь, чего мне стоило удержать лицо. Даже не знаю, чего мне хотелось сильнее — разрыдаться, расхохотаться или убежать.