Его Величество шёл рядом и тоже искрился радостью, то ли его так пробрало от моих эмоций, то ли сам по себе остался доволен прошедшей ночью, но скроить суровую физиономию у него тоже никак не получалось, а вся мимика, которая сопровождала эти попытки, только добавляла мне весёлости.

В итоге к дверям покоев Янины и её семьи мы подошли улыбающиеся, счастливые и держащиеся за руки, как влюблённые подростки. Остановившись перед дверью, Ринар ещё раз притянул меня к себе, целуя, и в этот момент дверь перед нами распахнулась.

Стоящий на пороге Шаритон выглядел невыспавшимся и каким-то посеревшим. Обдав его радостной улыбкой, я уже хотела продекламировать что-то жизнеутверждающее, но, окатив нас холодным взглядом, старый маг сказал два слова, которых оказалось достаточно, чтобы стереть с наших лиц любые признаки веселья.

— Мальчик умирает.

Ринар нахмурился и оглянулся на меня в поисках пояснения.

— Какой мальчик, Шар?

— Тот, кого мы вчера притащили через портал.

К своему стыду, о маленьком Баркае я совершенно забыла. Вечер и утро в компании жениха оказались настолько эмоционально насыщенными, что отголоски чужой беды не тронули сознания. Я задохнулась от вины и горечи. Как же я могла? Я же держала этого ребёнка на руках, почему даже толком не вспомнила о нём?

— Шар, мы вчера притащили через портал Алину. Из Магистрата. Какой мальчик? Кассиль? Ему стало плохо?

Ринар звучал обескураженно, и я в изумлении уставилась на него.

— Нет, с тем подростком всё в порядке, его велено привести к Алине, когда он проснётся и поест. Я говорю о другом мальчике, Д’Вельсорде. Проходите, нам предстоит долгий разговор.

В просторной гостиной стояла тяжёлая атмосфера отчаяния. Дай Алька́с, дядя Баркая, пустыми глазами смотрел в стену, держа в подрагивающей руке стакан с тёмно-янтарным напитком. Господин Тиссе́й стоял к нам спиной, привалившись плечом к косяку двери в спальню и загораживая обзор.

— Вы не смогли ему помочь?

Говорить стало тяжело, словно слова были покрыты битым стеклом и намеренно застревали в горле. Отчего-то я думала, что Шаритон способен решить любую проблему. И странным казалось, что он не справился.

— Ему никто не сможет помочь, Алина. Если честно, я такого не видел никогда. Сеть завязанных между собой и закольцованных друг на друге проклятий, сплетённых в единый непроницаемый кокон. В том числе проклятие забвения, Эр. Через пару недель никто, находящийся в этой комнате, не вспомнит о мальчике. Даже мать.

Короткий, полный боли всхлип раздался из спальни. Наверное, Янина услышала его слова.

— Я поэтому не могу вспомнить, о каком мальчике идёт речь? — спросил Ринар.

— Да. Чем слабее эмоциональная привязка, тем быстрее забывается. Проклятие действует в полную силу, некоторые из магов забывали о мальчике, стоило им выйти из комнаты. Странно, что Алина ещё помнит — видимо, близко к сердцу приняла происходящее.

От слов Шаритона стало невыносимо стыдно. Я-то как раз забыла о несчастном ребёнке!

— И ничего нельзя сделать? — тоскливо спросила я.

— Мы пытались. Всю ночь здесь трудились все проклинатели столицы, я, команда лекарей, поддерживающая крупицы жизненных сил. Бесполезно. Тот, кто это создал — гений. Во всём мире есть только три мага, достаточно сильных для подобных штук — архимаг Ковена Араньяс, Второй Советник царя Минхатепа, Хунир Усалам и ещё один минхатепец, Арх Бахар. В связке с сильным старым проклинателем они могли бы создать нечто подобное. За такими проклятиями стоит не только сила, но ещё и колоссальный опыт.