Я развернулась и устроилась у него на плече, закинула ногу на бедро и затихла. Мне было отчаянно, невероятно хорошо, я даже снова задремала, погружаясь в предрассветную негу.

Следующее пробуждение оказалось не таким приятным: я услышала, как хлопнула дверь в гостиной, мысленно произвела инвентаризацию раскинутых по кровати частей тела и с толикой удовольствия осознала, что Ринар ещё тут и приобнимает меня левой рукой. Кто тогда закрыл дверь? От этой мысли я вскинулась, путаясь в одеяле и конечностях, переполошила своего ночного охранника и с ужасом уставилась в широко распахнутые полные восторга глаза Салли.

Губы служанки слегка подрагивали, глаза увеличились до размеров блюдец, а руки держали поднос с завтраком, судя по единственной кружке, на одну персону.

— Солнечного утра, Салли. Принеси ещё один завтрак и имей в виду, что, начиная с этого момента, завтрак должен быть на двоих, — распорядился Ринар.

Переведя полные торжества глаза на императора, служанка важно кивнула, набрала воздуха в лёгкие и гаркнула:

— Солнечного утра, Ваше Величество. Ещё какие-то пожелания или приказания?

— Да, скажи моему камердинеру, чтобы принёс сюда несколько комплектов одежды и белья.

— Салли, если кто-то узнает о том, что император… охраняет меня лично по ночам, то я тебе уши надеру и возьму другую горничную. Это понятно?

Я грозно сдвинула брови, но боюсь, что на пунцовом от стыда лице свирепое выражение не удалось. Вот и Салли явно не прониклась.

— Камердинеру и господину Маррону говорить можно, — добавил Ринар.

Кивнув, девушка протараторила:

— Господин Шаритон послал за госпожой Алиной.

— Хорошо, неси еще один завтрак и одежду, а Шару передай, что мы скоро придём. Где нас ждут?

— В гостевых покоях господ Д´Вельсордов. Это на этаж ниже, третья дверь от лестницы по правую руку.

— Спасибо. Беги!

Салли, распираемая такой новостью, пулей вылетела из покоев, а я со стоном зарылась лицом в грудь Ринара.

— Солнечного утра, ягодка. Не ожидал, что ты будешь так очаровательно смущаться.

— Доброго утра, Ринар. Если будешь дразниться, то получишь подушкой по лбу.

— Моя прелестная невеста предпочитает приступать к угрозам с утра пораньше?

— Слушай ты, амбидекстр, для тебя, может быть, это и привычно, а я ещё ни разу не просыпалась в компании и под пристальным взглядом посторонних.

— Если хочешь, то я распоряжусь, чтобы завтрак оставляли в гостиной, а дверь в спальню будем держать закрытой.

— А ты, я смотрю, намылил лыжи тут прописаться?

— Если я верно уловил смысл и интонацию, то да. Кстати, ты светишься.

— Что?

— Волосы переливаются огнём. И сама светишься изнутри. Знаешь, я дурак, что раньше не понял, что моя пара может быть только такая. Огненно-прекрасная.

Вот что значит умелая работа с возражениями. Только я успела открыть рот, чтобы опротестовать его самовольное внедрение на мою территорию, как одним комплиментом Ринар разнёс в пух и прах всю мою решимость спорить, а затем закрепил успех страстным поцелуем. Надо отдать должное магическому зубному порошку — во рту было приятно и свежо даже после ночи, и ничто не помешало нам предаться взаимным ласкам.

Целоваться в постели с полуголым мужчиной оказалось не просто приятно, а умопомрачительно и головокружительно хорошо. На какое-то время я вообще забыла, кто я и где, отдаваясь на откуп его требовательным губам и горячему языку. Мои ладони сами исследовали территорию возможной оккупации — бархатисто-гладкую смуглую кожу, упругие мышцы, широкие сильные плечи. Его руки, кстати, вели себя более целомудренно: обосновавшись у меня на затылке и пояснице, они лишь прижимали крепче к твёрдому мужскому телу.