- Товарищ.., - пытается что-то сказать ему турок, но я опять его перебиваю.

- Я буду внимательнее в следующий раз, - говорю увереннее, чтобы мужчина в черном костюме не подумал ничего плохого о моем муже. Все же я не теряю надежды воспитывать детей именно с Юрой.

- Очень сильно надеюсь, - буркает недовольно Юрка, потеряв интерес к незнакомцу. – А почему ты здесь? Денег много что ли?

- Я привез ее сюда! – практически рявкает чернобровый на мужа, но тот не смотрит в его сторону.

- Я ни за что платить не буду! – кричит на меня, будто я в чем-то виновата.

Хотя по моей легенде именно я и виновата. Так что приходится только злиться на саму себя.

- Я за все заплачу! – турок пытается перекричать моего мужа, подходя к нему ближе и обращаясь непосредственно к нему. Но Юра внимания не обращает.

- Долго ты здесь будешь валяться?! – продолжает сердиться на меня муж. – Опять дом без присмотра остается!

- Слышь ты.., - начинает ругаться турецкий мужчина. – Твоя жена в больнице! Ее здоровье и здоровье твоих детей может быть под угрозой! А ты еще и орешь на нее?!

Эмин чуть ли не в ухо Юре кричит, пытаясь привлечь его внимание. Но муж смотрит сурово на меня. Это и понятно. Я же, как курица, перебегала дорогу в неположенном месте.

- Почему этот придурок на меня орет?! – распыляется муж еще сильнее, не сводя взгляда с меня.

- Да ты…

Эмин успевает схватить Юру за шиворот, пытаясь повернуть его к себе, но вовремя дверь палаты открывается и входят Дмитрий Платонович с женщиной врачом, которая проводила мой осмотр.

- Что здесь происходит? – грозно спрашивает главврач.

Мужчины от неожиданности прекращают потасовку. Хотя Юра ее даже не собирался начинать. Он всегда спрашивает с меня. Что бы не случилось. А сейчас так я сама на себя стрелки перевела. Поэтому придется еще и дома с ним объясняться, почему, как и где именно я перебегала дорогу. В моем состоянии ходить-то уже тяжело. Но муж будет уверен, что я именно перебегала ее. Он вообще не верит, что мне тяжело, что мне периодически становится плохо. Смотря на других беременных женщин – родственниц или жен товарищей – считает беременность не болезнью, поэтому «нечего притворяться, а лучше полы протри».

- Этот идиот на меня драться кидается! – выкрикивает муж, подразумевая под «идиотом» чернобрового.

- Я не позволю кричать на женщину! – кричит турок, чем повергает меня в шок.

Ничего себе… А говорят, что для турецких мужчин женщина – это никто и ничто. Что она не имеет права выбора, слова, и вообще не человек.

- Вышли отсюда! Оба! – рявкает на мужчин Дмитрий Платонович.

Странно, но оба слушаются и, не спеша, правда, но все же выходят.

- Как вы? – интересуется моим состоянием главврач. – Вас не напугали мужские разборки?

- Меня? – будто доходит долго до меня смысл слов. – А, нееет.., - отмахиваюсь.

Все время потасовки между турком и мужем я сидела, словно вросла в матрас. Только сейчас понимаю, что ни разу не дернулась. Даже когда чернобровый схватил Юру за воротник рубашки. Мне кажется, что у меня ни один мускул на лице не дрогнул. Какое-то спокойствие сковало все тело…

- Значит так, Татьяна Викторовна, - начинает женщина врач, и я внимательно вслушиваюсь, - по результатам вашего дополнительного обследования мы никаких отклонений не нашли. Авария не повлияла на развитие детей, на ваше здоровье. Ваша рвота вызвана, скорее всего, неправильным питанием. Возможно, вы съели что-то сладкое или мучное. Может быть, выпили много воды. Остальное обследование проведем завтра.

- В каком смысле? – напрягаюсь. – Вы что-то недоговариваете?