– Нарисуй машину. Иди, не стесняйся. Всё, что на столе – можно брать.

  Сын на миг замялся и глянул на меня.

  – Иди, Богдан. Раз сказали «можно» – значит, можно.

  Он послушался и пошёл к столу, сел и притянул к себе фломастеры. Пока ребёнок увлёкся рисованием, Виктория повернулась ко мне:

  – Итак, Вера, сегодня я пообщаюсь с Богданом на предмет того, как он воспринимает роль папы в своей жизни, и пойму, как лучше подготовить его к знакомству с ним. Скажите, мальчик что знает о своём отце?

  Я сцепила руки в замок и, глядя на свои пальцы, ответила:

  – Что папа есть, но он уехал. На Север. И не может нам писать, звонить и приезжать.

  – То есть Богдан уверен в том, что его отец жив и в принципе где-то существует?

  – Ну да.

  – Понятно. Что ж, если бы вы ему сказали, что он мёртв, всё было бы сложнее. Мальчик говорит о папе? Спрашивает что-то?

  – Да. Когда приедет папа, спрашивает.

  – В какой момент? Просто так вспоминает? В его возрасте слишком долго думать об одном и том же ребёнок пока не может.

  – Когда видит других детей с папой, или вместе с мамой и папой.

  Виктория постучала карандашом по столу, задумавшись:

  – Значит, по идее, Богдан ждёт его домой. Ему хотелось бы иметь полную семью, как у его друзей.

  – Похоже, что так.

  Психолог устремила внимательный взгляд на меня:

  – А вы сами как относитесь к появлению отца Богдана? Ваше дело я читала. Вы не были знакомы с Игорем Сергеевичем, пока он не появился с требованием прав на ребёнка?

  Жаловаться или настучать на Игоря язык не повернулся. Вздохнула и аккуратно высказалась:

  – Наши отношения сложились не совсем гладко, но я понимаю, что Богдану общение с отцом нужно.

  Женщина внимательно вглядывалась в моё лицо и ловила каждую реакцию на свой вопрос.

  – Он на вас оказывает психологическое давление? 

  – Мы пока просто не можем найти контакт.

  Сама не знаю, почему вдруг решила промолчать. Ненавижу, когда меня жалеют. И так все кругом считают меня слабачкой. Я должна быть сильной ради сына.

  – Если я приму решение, что ребёнку стоит познакомиться с отцом, вы не будете против?

  – Мне это трудно. Но ради Богдана я не буду им мешать. Только если он не будет у меня отнимать права на сына.

  – Таких требований нет у Игоря Сергеевича.

  – Нет? – даже удивилась.

  – Он просит равные с вами права. И хочет, чтобы ребёнок жил с ним.

  – Без меня? – во рту опять пересохло от страха.

  Виктория неожиданно взяла меня за руку.

  – Успокойтесь, Вера. Никто не позволит ему вас разлучить. Я вижу, какая между вами и мальчиком крепкая связь матери и ребёнка. Вас ни в коем случае нельзя заставлять жить раздельно. И я скажу об этом судье обязательно.

  Скажу честно, на душе отлегло. Похоже, эта женщина видит мои страхи насквозь. Появилась надежда, что не всё в этом мире куплено. В голове билась фраза о том, что Игорь не просит лишать меня прав. Даже если он каким-то образом сможет добиться того, чтобы Богдан жил с ним, он не сможет избавиться при этом от меня насовсем. Наверное, понимает, что это просто нереально – психолог не позволит.

  – Как же тогда? – растерянно спросила я её.

  Она пожала плечами.

  – Пока не знаю. Ситуация кажется тупиковой. Игорь Сергеевич очень упрям. С ним трудно работать. Судья решит за вас, если вы не договоритесь между собой.

  Я лишь вздохнула. Как с ним договориться, когда Тихомиров хочет увезти моего ребёнка в свой дом, который пусть даже в тысячу раз лучше, чем наша маленькая квартира, я не знаю!

  – Вашу позицию я поняла.

  Виктория поднялась и отправилась к столу, за которым сидел Богдан.