Вот стерва.

И ведь я знал, что она скажет. И был уверен, что это ничего не значит. А почему-то внутри начало ныть… И почему, спрашивается? Мне же всё равно на её чувства к другим. Ведь всё равно?

Тут на её лице отразилось нечто вроде сожаления. Возможно, из-за последних слов. Всё же этот барс на неё плохо влияет. Меня вот слова про слабость не тронули. Потому что я знал, что я не слабак. А она считает наверное неправильно говорить так больному.

Однако тут же пришла в голову мысль, что это всё как раз очень удачный момент перейти к той части, что задумал до этого – надавать на её жалость.

И превозмогая боль, я нащупал на ковре рядом с собой её ладонь, на которую она упиралась, и невесомо погладил пальцем венку на запястье. Брови Эррин взлетели. Потом она медленно и немного растерянно, от чего я почти ликовал, перевела взгляд вниз, на наши руки и…

– Ты меня за дуру держишь, волк? Думаешь, этот дешёвый спектакль со мной сработает? Ты бы ещё в любви мне признался, – она поморщилась и отодвинулась дальше.

А я испытал досаду. Ведь именно так и планировал действовать. Не сработало, похоже. Кажется, она и правда не так глупа, как я думал. Или это у неё только с облезлым ирбисом срабатывает.

Жаль.

Но жалел я недолго. Потому что нарисовалась проблема посерьёзнее.

– Увези его, – заявила Эррин решительно, стоило её коту зайти только на порог дома.

– Куда? – удивился он, не понимая её негодования, и выглядывая на меня из-за её потрясной в этом халатике фигуры.

– Да куда угодно. Выброси из машины на дороге. Так же поступают с надоевшими собаками?

Вот сучка.

– Это жестоко, Рина.

– Согласна. Собаки не заслужили. А он заслужил, – снова кипятилась она, буквально полыхая от злости. – Можешь отвезти его в стаю чёрных, уж они-то окажут тёплый приём. Или давай расскажем Эрнарду правду, и пусть он выделит для него клетку в центре.

Что?! Лучше уж тогда на трассе оказаться, чем в стае или в их исследовательском центре. Я протестующе замычал, пытаясь побороть слабость и разлепить высохшие губы. Водички бы… Но кажется тут мне её подавать некому.

– Рина, ты просто злишься… – начал было он миролюбиво, но она взвилась:

– Я злюсь?! Я?! Да я в бешенстве, Нир! Он меня бесит одним своим существованием. А уж тем более, когда приходится заботиться о нём. Пусть бы лучше подох в какой-нибудь канаве.

– Не хочешь же ты переложить заботу о нём на меня? – мне показалось, что он улыбнулся, хотя меня лично передёрнуло от этой его идеи.

Лучше от голода и жажды сдохну, чем он будет кормить меня с ложечки! Можно моё мнение тоже учитывать?! Хотя… если бы они учитывали, то ирбису пришлось бы свалить, а Эррин кормить меня не в халатике, а без него, а потом…

– Я к нему и на метр больше не подойду! – заявила моя пара, гневно откидывая за спину свои шикарные волосы. Эх, так бы и зарылся в них носом, намотал на кулак и…

– Ну и чем ты её вывел? – обратил он наконец внимание на меня.

Я усмехнулся, вспоминая, чем именно. Возбудилась, вот и злится теперь.

– На твоём месте я был бы тише воды, ниже травы. Не находишь, что не самый удачный момент выпендриваться?

Я хмыкнул. Кое-как. Усиленно делая вид, что мне всё равно, и что не боюсь оказаться на улице в таком состоянии. Будто не понимаю, что свои меня добьют первыми. А чужие вроде серых или котов навечно заточат за решётку.

Однако, тон, с которым он всё это сказал, меня удивил. Он не злился на меня. А ещё смотрел на Эррин как-то… странно. Задумчиво что ли. Будто пытался что-то разгадать. Что?

Я тоже стал смотреть на неё. Глаза горят праведным гневом, на лице – ярость, руки с этими офигенными пальцами сжаты в кулаки, и сама вся такая… соблазнительная. А ещё пахнет так – мммм… Стоп! Он же тоже чует то, что я! Он понял, что это аромат её желания. Даже меня вставляет от него, хотя я едва дышу тут от боли. И он тоже понял!