– То, что мы ровесники, не означает, что мы на равных! Я не позволю так к себе относиться, понял? Я твой преподаватель и веди себя должным образом! Почему ты вечно надо мной насмехаешься? Что я тебе такого сделала?

– Ты говоришь так, словно ты святая.

– Не святая, но и не грешница! И не сделала ничего, за что мне могло быть стыдно!

А потом произошло то, что заставило мое бедное сердце буквально перестать биться...

10. Часть 10

Кабина дернулась… и резко рванула вниз. А потом также резко остановилась.

Стало безумно страшно. Так страшно, как не было, наверное, никогда в жизни. Позвонки опутало словно льдом, а хриплое дыхание застряло в скованном горле.

На короткое мгновение мигнул свет, озарив мое наверняка кипенно-белое лицо и серьезный взгляд Бойко.

Мигнул, и сразу потух.

– Мы падаем, да? – собственный голос показался чужим. – Мы разобьемся сейчас?

– Никуда мы не падаем, слышишь? Все хорошо, – ни тени улыбки и былой иронии: он собран, уверен в своих словах и даже как будто бы совсем не напуган. – Это просто что-то с тросом. Иди. Иди сюда.

Он и до этого удерживал мои сжатые кулаки в своих руках, а теперь осторожно потянул меня к себе. Я доверчиво прильнула к его груди, совершенно не думая о том, как это может выглядеть со стороны.

– Ты вся дрожишь, – констатировал он, окутывая своим терпким, истинно мужским ароматом словно дурманом. – Буквально трясет.

– А у тебя сердце колотится.

– Значит, пока живой.

– Вот не нравится мне это твое "пока".

Он хохотнул и притянул меня к себе еще ближе. И это не выглядело пошло, или навязчиво, или неуместно.

– Не бойся, ну ты чего? Все хорошо будет. Скоро нас отсюда вытащат.

– А если нет?

– Ну а если нет… разобьем здесь палатку. Кстати, как насчет последнего секса? Ну реально в лифте еще не было.

– Придурок, – всхлипнула я, и все-таки не смогла сдержать нервный смешок.

Его дыхание щекотало кожу на моих висках, а кольцо рук сжималось вокруг талии все плотнее. И это было так непростительно приятно, что я боялась дышать.

– Ну как ты? – прошептал он, и сделал это так интимно, что волоски на моих предплечьях встали дыбом. – Страшно?

– Очень, – честно призналась я, уже не понимая, что именно вложила в свой ответ. И что он вложил в вопрос.

Не знаю, что произошло: может, выброс адреналина сыграл свою роковую роль, может, я просто сделала то, что давно в тайне хотела сделать, но когда его губы оказались в катастрофической близости от моих, просто закрыла глаза и будь что будет.

– Эй, молодежь! Вы живые там? – громогласный мужской голос из динамика в буквальном смысле отбросил нас друг от друга.

Поцелуя не случилось, но когда я провела по губам тыльной стороной ладони – они горели.

– Да! Мы тут! Мы здесь! – отвернувшись, закричала я, все еще обалдевая от того, что только что едва не произошло. И я совсем не о падении кабины. – Вытащите нас!

Лифт снова дернулся и с легким гулом поехал вверх, зажегся сначала аварийный, а потом и обычный свет.

Я стояла спиной к Бойко и, кусая губы, боялась повернуться. Боялась увидеть его глаза и то, что в них прячется.

Когда двери раскрылись, на лестничной клетке нас ожидал усатый лифтер, Лиля и та самая соседка с той-терьером на руках.

– Ужас какой! Вы в порядке? – спросила она, почесывая пса на ушком. – Вот не зря я боюсь этих агрегатов, не внушают они мне доверия.

– Все ок, хапнули адреналина, – ответил Бойко, и я второй раз в жизни слышала, чтобы в его тоне не было сарказма.

Я вышла, следом вышел он…

– Мотор забарахлил, не в первый раз, к слову, позвонил уже в обслуживающую компанию, – оповестил лифтер, с любопытством рассматривая полураздетую меня, особенно торчащую из выреза блузки грудь. – Кстати, чего вы сами-то на кнопку вызова не нажали? Девчонку гоняли.