— Темные боги гор! — вспомнила любимое выражение еще одной преподавательницы Нерта. — И это старший управы, который о нашей общей репутации думать должен!

Получилось очень патетично. А Нерта впервые почувствовала себя не сиделкой. Она почувствовала себя воспитательницей сиротского приюта, правда, для мальчиков. И это было настолько странно, что она сама вдруг засомневалась, а не пила ли она сегодня что-то крепче кофе?

А все почему? А все потому, что этот тип явился не вовремя, не постучал и застал в занятной позе. И собраться с мыслями не дал.

Хорек! Смазливый причем.

Боевой хорек.

— А я думал, здесь спокойное место, — сказал старший управы и, покачав головой, куда-то ушел.

Почему он решил поискать спокойное место на кухне, Нерта выяснять уже не стала. Сдержалась. За что себя даже похвалила. Но настроение от этого ни капельки не улучшилось. И ощущала она себя такой дурой, что решила — хуже не будет. Так зачем терпеть и бороться с любопытством? Может чтение опуса про Девилинега Виштани поможет успокоиться, собраться с мыслями и как-то скоротать время до того, как нужно будет идти опрашивать собак.

Или их хозяев?

Нерта не была уверена кого именно пообещал отправить опрашивать старший управы, заставший ее в интересной позе. А тем более, не была уверена в том, с кем. Бить морды тут многие любили.

— Причем, хорек от этих многих не отстает, — проворчала Нерта, сев на свое место и достав из сумки письмо подруги. Может она тут документы изучает. Или что-то нужное читает.

И кому какое дело?

Она зла и унижена. А когда она в таком настроении, подойти рискнут только в крайнем случае.

***

Ливина провожали заинтересованными взглядами. Следили. Шушукались. Иногда хихикали. Он подозревал, что если сейчас резко повернется, все будут сидеть и невозмутимо работать. И смотреть куда угодно, только не на него.

— Циркачи, — произнес он, спрятавшись от сыскарей в кабинете. — А я тут клоуном подрабатываю, судя по всему.

Ливин огляделся. С интересом посмотрел на потолок, потому что если цеплять что-то следящее, способное передать зрительный образ, то только туда, чтобы за документами следить. Так что…

Он улыбнулся и бросил «общее очищение», убившее вообще все следилки в кабинете, если они были.

— И посмотрим, кто придет их восстанавливать во имя моей безопасности, — проворчал. Действительно же интересно. И обидно будет, если не придут. Зато понятно, как у них старшие управы пропадают. — Так, — сказал Ливин осторожно поддев фальшивый шов и вытащил записку. — Та-а-ак…

Он с самого начала знал, что не увидит в ней ничего хорошего. Заподозрил, что все еще хуже, чем ему кажется, когда план с прочитать на кухне под чай, с купленным по дороге пирожком, с треском провалился. Еще и Погремушку в образе очередной тетушки увидел, та тоже любила тыкать пальцем в направлении синяков и вопрошать: «Что это?». Как будто не видно что.

Выдохнув и мысленно пожелав себе удачи, Ливин развернул бумажку. Классическую такую, криво оторванную от чего-то большого, сделанного из дешевой сероватой бумаги, и исписанную бисерным, с трудом читаемым почерком. Но Ливин продрался сквозь этот почерк, ему и сложнее попадались. Потом прочел еще раз. Потом еще раз, хотя надежды, что что-то можно прочесть как-то по-другому на самом деле не было. Потом тихо, но мрачно и прочувствованно выругался.

— Идиоты! — закончил свою речь, немного подумал, а потом засунул записку обратно в карман. Очень хотелось вернуть ее автору, с сопроводительной речью.

Да, да, и сам не мог не заинтересоваться пропажей предшественника. А как тут не заинтересуешься, если сотрудники во главе со стажеркой смотрят, как на врага, захватившего крепость?