— Морду бы кому-то набить, — определился со своими желаниями Ливин.

Впрочем, если записка окажется шуткой какого-то идиота, спарринг-партнер у него будет.

И, да, Ливин, когда выходил из кабинета, поймал на себе очередной странный взгляд. Стажерки. И, оказавшись на улице, стал думать о ней. Точнее о том, а не окажется ли часть часто посещаемых кружочков рядом с адресом из записки. Причем, Ливин сам не знал в чем ее подозревал. Ну, не могла она никому заплатить за эту доставку. Там такой допуск должен быть. Не провинциальным глазастым мышам о нем мечтать. Но засело же в голове.
Зато желание быть морды немного утихло.

Когда пришел, а фактически прибежал домой, радуясь, что живет недалеко от управы, Ливин бросился к карте. К своему удивлению быстро нашел нужный адрес и совсем не удивился обнаружив рядом с ним синий кружок.

— Интересно, она ежедневно туда забегает на минуточку или по какой-то причине зашла и просидела там пару часов? — спросил сам себя Ливин, прокладывая маршрут по карте, решая, куда можно доехать и как потом оттуда идти, чтобы подозрений не вызвать. Впрочем, слежку он почувствует. Если там не отбивал нюх кто-то вроде все того же директора. — Да кому я настолько нужен? — удивился сам себе Ливин.

И почему-то вспомнил странный взгляд стажерки. Пришлось гнать эту особу из мыслей. Не до нее. Сначала записка, а потом можно посмотреть на место отмеченное синим кружочком и узнать, чем она там занималась. Учитель должен беспокоиться о безопасности ученика, правильно?

— Ученицы, — проворчал Ливин и решительно захлопнул дверь.

***

Искомое место из записки оказалось кабаком средней паршивости. Из тех, куда не страшно зайти добропорядочным горожанам и они с удовольствием там обедают, покупают булочки домой, заказывают ужин, который можно унести с собой. В таком месте пьют кофе нервные девицы, непонятно за какие заслуги нанятые в секретари, и травяной чай степенные няньки, уставшие за день от своих воспитанников. А поздним вечером и до самой глубокой ночи там появляется совсем другая публика. Не то, чтобы отбросы общества, скорее наоборот. Просто они там появляются для определенного времяпровождения.

Старшие ученики магических школ, ремесленных мастеровых и прочих учебных заведений приводят туда продажных девок. Из тех, что почище и кому продаться выбирают сами. Приходят мужчины уставшие от семьи и решившие то ли напиться, то ли подраться, то ли просто послушать музыканта, страдающего над расстроенным инструментом и способного своей игрой вывести мышей на половине улицы. Ливин иногда подозревал, что именно для этого их и приглашают владельцы заведений. Или для того, чтобы большинство клиентов по ночам не засиживалось. А то выкидывай их потом, мебель ломай.

Мебель, кстати, в таких заведениях всегда была дешевая, самая простая и легко заменяемая. И это был первый признак. Вторым признаком был детина поперек себя шире, со сломанным носом, сбитыми костяшками и колючим, внимательным взглядом. Появлялся он поближе к вечеру. Частенько изображал бармена, заменяя работающую днем стройную барышню, разливающую кофе и легкие вина, или степенного мужчину, с которым приятно поговорить. А бывает, что просто садится за столик поближе к двери и с намеком опирает на свой стул войлочную дубину — штуку неприятную, но неспособную кого-то убить.

В общем, сюда можно было вернуться поздно вечером и найти желающего получить по морде. Главное не забыть заплатить детине, чтобы вмешался только в самом крайнем случае.

А пока Ливин огляделся, хмыкнул, заказал стандартный обед и решительно пошел к большому столу у окна, занятому неприметным мужчиной, самой обыкновенной наружности, одетого как клерк и слегка небритого, что часто бывает с бумагомараками, на которых свалились отчеты за несколько месяцев разом. Мужчина делал вид, что наблюдает за жизнью за окном. И Ливин решил делать вид, что ему эта жизнь тоже интересна.