– Я хочу поговорить с матерью! – меня начинает бесить эта расфуфыренная тварь.

Люда разводит руками:

– Её здесь нет. Твоей матери. А жена моего отца уехала в клинику на осмотр.

Меня пронзает страх – осмотр! Что с мамой? Кажется, последнее я выпаливаю вслух.

– У неё очень нестабильная психика, – равнодушно-издевательски отвечает Люда. – После того, как её сумасшедшая дочь набросилась на меня, отцу пришлось её немножко… поучить. С тех пор она стала дёрганной. Первое время каждого шороха боялась, вздрагивала, плакала… Отцу пришлось лечить её. Теперь не может без терапии.

Сжимаю кулаки. Что эти твари сделали с моей мамочкой? Она была такой хрупкой, такой слабой, конечно, разве она могла противостоять верзиле вроде Никиты Семёнова и его деток.

Кстати, о детках. В гостиную – в буквальном смысле – выкатывается Тимофей. Этот кусок жира уже не может передвигаться сам. Ездит на специальном кресле. Завидев брата, Людка расплывается в улыбке.

– Тим, – радостно говорит она, – смотри, кто к нам пришёл! – стреляет в мою сторону глазами. – Помнишь, Феню?

Тот кивает, пуская слюни.

– Помнишь, что ты хотел с ней сделать? – она повторяет то похабное движение, которое демонстрировал Тимофей, когда я появилась в этом доме.

Когда ты вырастишь, мой сын трахнет тебя.

Тогда я не понимала, что это значит. Сейчас – понимаю и в панике оглядываюсь, высматривая пути отступления.

Но стоит мне сделать шаг, как Людка ставит подножку, и я лечу прямо под колёса кресла её брата.

– Куда собралась? – говорит она, буквально наседая на меня. – Веселье только началось! Слышала, у тебя сегодня день рождения. А у Тима есть для тебя леденец! Да, братишка?

Тот кивает и тянется к ширинке, едва находя её под нависшим пузом…

– Сейчас ты, сучка, отсосёшь моему брату! – зло рычит Людка, скручивая меня. Такое впечатление, что все эти годы она качалась – такая сильная. Я не могу вырваться.

Она давит мне на шею, тычет лицом в вонючий пах своего брата.

К горлу подкатывает тошнота, рвусь, брыкаюсь, но она куда сильнее. Ещё и этот дебил слюнявый хватает меня за волосы и тянет на себя, пока я не упираюсь губами в вялый жалкий отросток…

– Ну, давай! – Людка больно жмёт шею, Тим дёргает за волосы.

У меня всё немеет от отвращения, ужаса и боли. Отчаяние парализует.

Меня никто не спасёт… Никто не спасёт…

Но за секунду до того, как моё сознание готово сверзиться в спасительную тьму, звучит холодный голос:

– Немедленно отпустите её!

Людка отскакивает, как ошпаренная. Её менее сообразительный брат всё ещё продолжает держать меня за волосы. Но мне удаётся вывернуться и отползти.

И тогда я вижу его.

Моего принца.

Иллариона.

Такого же совершенного, как и пять лет назад.

Снова явившегося подарком судьбы прямиком на мой день рождения…

7. – 5 –

Как мерзко осознавать, что тот, кем полнится твоё сердце, застаёт тебя в таком положении. На меня словно выливают ведро помоев, буквально ощущаю, как стекает вонючая жижа…

Людка внезапно подчиняется, отпускает меня. А её брат продолжает пускать слюни и совершать непристойные движения жирным тазом.

Старшилов приближается, протягивает руку. Когда наши пальцы соприкасаются, меня будто обжигает. Не знаю, как хватает сил подняться. И наглости бросить на него взгляд. Налюбоваться. Последний раз…

Наверняка, я сейчас пала ниже некуда в его глазах.

Мимолётного взгляда хватает, чтобы задохнуться. Я и забыла уже, как сильно нужно вскидывать голову, чтобы встретиться с сине-фиалковыми глазами. Он изменился – как говорится, возмужал, заматерел. Взгляд подёрнулся корочкой льда – толстой и непроницаемой. От этого жутко. Вряд ли этот Илларион стал бы сочинять мелодии для глупой маленькой девчонки. Вряд ли играл бы с ней в четыре руки…