Обедаю, когда все уходят на улицу. Это вторая тренировка. Спешно запихиваю еду в рот, совершенно не чувствуя ни вкуса ни запаха, несмотря на то, что питание тут похоже сбалансированное. Хаджаров не жалеет денег на еду для своих ребят. Все должны быть сильными, здоровыми.

К вечеру я совершенно вымотана. Поэтому реакция заторможена. Не сразу понимаю, что оказываюсь неожиданно загнанной в угол тремя парнями. Они улыбаются, глазами шарят по моему телу. Футболка сейчас на мне оказывается слишком облегающей, как и леггинсы. Я чувствую себя раздетой, хоть меня и пальцем не трогают.

— Какая сладкая ягодка.

— Весь день на тебя пускаю слюни.

— И не только.

Дикий хохот разносит по коридору. Я озираюсь, ищу выход из ситуации. Надеюсь, что сейчас кто-то появится, спасет меня, но, увы, никого. Да и кто меня спасет? Амаль четко дал понять, что я должна сама как-то выживать здесь, раз сунулась.

— Ну, малая, покажи, какая ты бываешь горячая, - ко мне тянут руки. Я бью ладонью, вжимаюсь в стену, дергаюсь то в одну сторону, то в другую. Перекрывают дорогу.

— Ишь, какая прыткая. Ты всегда будь такой строптивой, мне нравится обуздывать непокорных.

Сердце бешено колотится в груди. Против воли мое дыхание слишком громкое. Его слышу не только я. Судя по ухмылкам, парней забавляет мой страх. Они напоминают свору котов, поймавшие мышку. Есть не хотят, но природа берет свое, поэтому играют, как желает их гадкая душенка. Что я могу сделать? Царапаться и кусаться. Что и делаю, когда один меня хватает сзади, второй лапает с ног до головы, а третий пытается стащить с меня леггинсы, задрав футболку.

В страшном сне не могла представить, что буду изнасилованной. Мысль спастись бьет молоточком в висках. Извиваюсь, как змея, пользуясь любой возможностью нанести увечья своим насильникам. Они шипят, матерятся, скручивают еще сильнее. Силы явно не на моей стороне. И мое поражение вот-вот наступит.

— Эй, малышня, что за возня? – неожиданно кто-то появляется в коридоре. И судя по тому, как парни в раз от меня отлипают и выстраиваются вдоль стеночки, появившийся человек выше по рангу, чем они.

Я сползаю по стеночке, обхватываю себя руками и смотрю на приближающегося парня. Чем ближе он подходит, тем явственно я вижу в нем знакомые черты. Черты Хаджарова. То ли этот парень очень схожий типаж, то ли родственник.

— Кыш, - шикает он на притихших потенциальных насильников, тех мигом сдувает, а передо мной присаживается на корточки. Внимательно смотрит. – Откуда ты тут мелочь пузатая?

— Меня Хаджаров привез, - задираю подбородок, чтобы совсем жалкой не выглядеть.

— Алик? – темные брови удивленно выгибаются. – На него это не похоже. Он девчонок сюда не таскает, обычно они околачиваются в клубе.

Вываливать все и сразу этому незнакомому парню не планирую, поэтому молчу. Наблюдаю за тем, как меня разглядывают с прищуром. Взгляд такой же магнетический, как у Хаджарова, и такой же жесткий. Только он все равно другой. Не скажу, что мягче, но я рядом с ним не чувствую ужасающего трепета в груди.

— Тебя как зовут? – снисходительный тон раздражает, ко мне явно собираются относиться как к неразумному ребенку.

— Рина. Я мне двадцать один, поэтому я не мелочь пузатая, - как-то обиженно по-детски смотрю на парня.

Он улыбается. Почти как Рома. И от этой улыбки все внутри сжимается от внезапного понимания, как же мне не хватает брата. Я столько дней пытаюсь выглядеть сильной, храброй, что никак не отражает на самом деле того, что внутри меня происходит.

— Глаза подозрительно блестят, не вздумай реветь. Я не умею утешать, - интонация тоже как у брата, когда он пытался быть участливым, но не знал, как правильно выразить свою поддержку. Это окончательно меня добивает и я, пряча лицо, начинаю рыдать.