— Все, Мась, напишешь, как отработаешь, — посылаю ей воздушный поцелуй, и провожаю взглядом.

Эта упрямица и впрямь, отойдя на безопасное расстояние, останавливается, достаёт из кармана телефон и фоткает огромный чёрный внедорожник сзади. А за компанию и мужика, что с охреневшим лицом застыл надо мной.

— Теперь закончили?! — рявкает он, когда Маша уже скрывается за дверью подъезда.

— Угу, — киваю я, и чувствуя, что меня пошатывает, складываю руки на груди, чтобы придать себе устойчивости. — Что ж, давайте вызывать полицию? Или составим европротокол?

Судя по оскалу «потерпевшего», ему и дела нет до того, есть ли у меня страховка, а что такое европротокол он в жизни не слыхивал, потому что явно привык решать «вопросы» другими методами.

— Хорошенькая, — хмыкает, напирая.

— Предупреждаю сразу: у меня папа прокурор! — блефую безнадежно.

— А у меня — президент, — гогочет «потерпевший».

— Если посмеете меня тронуть — буду кричать.

— А у меня шумка хорошая в тачке, — хватает меня за локоть.

— Моя подруга вас сфоткала и тачку вашу тоже! — шиплю, даже не планируя сдаваться.

— Да я же для тебя стараюсь, дуреха. Тебе же явно платить нечем. А если понравишься моему боссу, то обойдёшься малой кровью. Всего разок, так он тебе глядишь ещё и на ремонт твоей колымаги подкинет. А если ещё и постараешься для него, глядишь и вовсе новую тачку купить. Смекаешь?

Смекаю.

В горле встаёт ком, что даже говорит трудно. На языке собирается желчь. Кажется, сейчас стошнит. От чертового дежавю, что встало перед глазами до обжигающих искр в голове. О том, как один мерзавец уже однажды заплатил мне за близость, а после я даже не смогла вернуть ему эти проклятые унижающие деньги.

Если бы я только тогда не стояла, как идиотка, окаменевшая от шока. Если бы не намечтала себе, что он способен принять мою любовь. Если бы могла достать его из-под земли и швырнуть их ему в лицо…

Но не смогла. Потому что он… умер.

Будто наяву слышу его последнюю фразу, брошенную мне вместе с этими чертовыми деньгами: «Прощай, принцесса…» И становится больно дышать…

Я бы хотела никогда не знать его. Не любить своей идиотской наивной любовью.

Голова кружится, и сейчас я жалею, что уговорила Машу уйти. Потому как, если ее особенность от волнения всего-то икать. То у меня дело обстоит куда уж как хуже — я в любой момент могу свалиться в обморок.

Я и без того повсеместно борюсь с этой своей проблемой, потому что она способна изрядно подпортить жизнь. А в присутствии недоброжелательно настроенного незнакомца, предлагающего мне к тому же альтернативные пути расплаты, это и вовсе катастрофически нежелательно.

— Пойдём кукла, тебе понравится, — он уже тянет меня к своему внедорожнику.

Трясу головой, пытаясь сбросить внезапно навалившуюся слабость и чёртову меланхолию.

Больше нет той безвольной слабачки, которая позволяет себя унижать! Теперь я не позволю ничего подобного!

Бью бугая носком своей удобной рабочей обуви в голень, и он выпускает меня. Думаю, не столько от боли, — слишком уж мои туфли мягкие, — сколько от неожиданности.

Бросаюсь к своей машине, в панике решая, что теперь делать. Я и «ласточку» свою тут бросить не могу: у меня там вещи, документы. Черт его знает, что этот мажор придумает, чтобы мне отомстить. Но и здесь одной оставаться небезопасно.

Дергаю ручку двери своей шахи и тянусь за телефоном. Масе хватит даже прерванного звонка, чтобы сообразить, что мне нужна помощь.

Выскакиваю из машины, дабы контролировать ситуацию, и отбегаю подальше от надвигающегося на меня мужика. Огибаю свою машину и становлюсь от него на максимально безопасном расстоянии, аккурат у двери его гелика.