Мои ладони скользнули вдоль по телу, невольно опустились вниз к развилке между бедер. Пальцы накрыли влажные складочки, прикоснулись к эпицентру напряжения, от которого мое тело прошибло сладким разрядом. 

Я никогда себя не ласкала, никогда не играла с собой, но знала, что так можно. Знала, что так делают другие девушки. Алина рассказывала мне об этом, когда однажды спросила у меня про первый секс и я ответила, что у меня его никогда не было. Тогда она рассмеялась и посоветовала чаще играть с собой, чтобы радовать свой организм такими необходимыми разрядками. Я восприняла ее слова стыдливо и в мыслях зареклась не увлекаться подобным развратом! Хотя потом несколько раз задумывалась об этом просто ради любопытства. 

А сегодня все произошло само собой. Я даже не думала, не планировала ничего делать, но после того, как мои пальцы оказались у меня между ног, всего несколько легкий круговых движений выбили меня из реальности. Я помню только фейерверк перед глазами, как взорвался мой мозг, а по телу прошлось тысяча маленьких иголочек. А когда очнулась, поняла, что уже не стою, а сижу на полу, и сердце гулко стучит в груди.

Мыслей о Соболеве больше не было. Он словно исчез из моей головы, а вместо недавнего напряжения пришел откат… неловкости и стыда. Так не должно быть… Но случилось.

7. Глава 6

Яна

Уснула я, на удивление, быстро. Больше не было глупых мыслей, темных, преследующих меня взглядов, мускатного запаха и повышенной чувствительности. 

Утром меня ждал подъем в пять часов, стирка, уборка, еда. Затем мне нужно было помочь папе. К счастью, за последние три года он много работал над собой, развивая верхнюю часть тела, поэтому, если его посадить в кресло-каталку, он мог сам передвигаться по квартире, делать мелкую работу и ходить в уборную, специально обустроенную для него. Он сам ел, мыл посуду, мог что-то приготовить.

А в других, более тяжелых случаях, ему помогала Марья Ивановна. 

Папа никогда не был для меня обузой. С самого первого дня он взялся за свое восстановление, занимался, делал упражнения. Первые полтора года было сложно, поскольку не было кресла-каталки, а потом он частично перестал от меня зависеть, и нам стало легче.

Я ушла из квартиры в семь, оставила ключ под ковриком для Марьи Ивановны в надежде, что после работы увижу Алину и попрошу ее забрать мои вещи в ресторане. Или же она догадается, что я их там оставила, и заберет с собой. 

Мне также очень сильно хотелось обсудить с ней вчерашнюю ситуацию, рассказать, что было со мной, и узнать, не получил ли наказание Женя. Я очень не хотела, чтобы моим друзьям причинили вред.

В кафе я появляюсь заблаговременно. Переодеваюсь в форму: черные брючки в обтяжку и белую блузку без рукавов с высоким воротником. К этому прилагался фирменный фартук темно-синего цвета с эмблемой кафе. Форма была аккуратной и красиво сидела по фигуре, подчеркивая мои девичьи округлости, которые только недавно проявились. Переходный возраст у меня был поздний. И, признаюсь, рабочая форма кафе была единственным моим самым красивым одеянием за последние несколько лет. На себе я очень экономила. Боялась даже что-то покупать, поскольку сразу чувствовала некую вину, что сама шикую, а каждый день оставляет папе меньше шансов на возможность удачного исхода операции. Чем больше мы тянем, тем меньшая вероятность успеха.

– Видела? – говорит Аня, когда мы выходим из раздевалки. – Там в углу, – кивает она в сторону на мужчину в солидном костюме, симпатичного, но такого угрюмого, кислого и серьезного, что он у меня сразу вызывает лишь негативные эмоции. – Чур, этот столик мой!